Молодой мужчина, долговязый и с плавными жестами, радостно прижался к моей щеке и громко чмокнул воздух у уха, оглушив.
— Ты прекрасно выглядишь!
— Ты тоже. — Из всего сборища Антуан единственный не вызвал у меня тошноту. Наверное, потому что никогда не смотрел на меня, как на подопытного кролика.
— О! Дочь! — Очнулся папаша и обратил на меня затуманенный полупьяный взор. Невежливо оттолкнув француза, он заключил меня в медвежьи объятия, а потом, обнимая плечи, схватил вилку со стола и звучно постучал по бокалу, отчего тут же лопнула стеклянная ножка, плеснув в блюдо с рыбой долю красного вина. Пирующие сосредоточились на испорченном кушанье, а только потом подняли нетрезвые взоры к нам.
— Александра! — Важно представил отец.
— Она выглядит вполне здоровой! — Заметил профессор с красным от принятого спиртного лицом и таким же красным пяточком носа.
Я лязгнула зубами, прикусив обожженный язык, и постаралась обратно натянуть улыбку.
— Шурочка! — Мамаша открыла глаза и ткнула в меня пальцем. — Посмотрите, господа, перед вами образчик пациента, перенесшего тяжелую психологическую травму, — лекторским голосом, проглатывая некоторые согласные, заявила она. — Между тем, мы действовали по системе наиболее щадящего выхода…
Папаша сжал плечо так сильно, что захрустели косточки.
— Я бы поела. — Тихо пробормотала я, чувствуя, как от соблазнительных запахов урчит в желудке.
— Что? — Заорал отец, как ненормальный.
— Я есть хочу. — Все еще улыбаясь, я попыталась освободиться. От него шел такой жар, будто меня прижало к растопленной печке.
Мне пододвинули стул, незаметные официанты принесли тарелку и приборы.
— Да. Еще обратите внимание, — не унималась мамаша, слушатели, оторвавшись от закусок, понятливо кивали. — У этой пациентки совсем нет расстройства аппетита. Поверьте, я знаю! Она есть ничуть не меньше взрослого мужчины, если не больше! Кастрюли борща хватает всего на два дня.
Кусок рыбы застрял в горле, аппетит тут же пропал. Папа довольно поглаживал выпирающий живот и улыбался. Обед, о котором вспомнила мамаша, проглядывался на его талии категоричной складкой. Антуан стоял сзади, положив горячие ладони мне на голые плечи. Собственно, раздражаться причины не было, я прекрасно понимала, что меня ждало на подобном сборище, но все равно глоток воды получился сердитый и громкий.
— Она не выглядит больной, более того, она совершенно спокойна! — Заявил «пятачок», ткнув в меня толстым коротким пальцем, блестящим от масла.
Официант, проходивший мимо, услыхав фразу профессора, с подозрением покосился в мою сторону. Питье пошло не в то горло, перехватывая дыхание.
— Посмотрите, у нее даже не бегают глаза! — Радовалась предательница-мать, ткнув ногтем мне практически в переносицу, отчего я непроизвольно отпрянула.
Все сидящие за столом нагнулись, примолкнув, и в течение долгих тридцати секунд, нахмурившись, с умным видом изучали мои зеленые очи, которые тут же заметались по предметам: от люстры на потолке, до графина с вином, потом на довольную физиономию мамаши. Это было выше моих сил.
— Действительно не бегают. — Поправляя съехавшие очки, закивала дама с волосами, похожими на воронье гнездо.
— Совершенно не бегают! — Подтвердил доцент с отцовской кафедры, его полосатый галстук макался в тарелку с соусом.
— Ваша дочь прекрасна! — Выдохнул мне в рыжую уложенную парикмахером макушку Антуан по-английски.
Я вскочила, ударив его головой в подбородок, отчего бедолага лязгнул зубами.
— Сорриии. — Забыв про правильное произношение, пробормотала я и схватила сумочку. — Я в дамскую.
Отличный предлог, чтобы улизнуть от собственного препарирования на составные части души. Восславься тот, кто придумал уборные в ресторанах!
— Кстати, вы не поверите, дорогие мои, — когда я спускалась с балкона, то мама прикурила тонкую дамскую сигаретку, — после аварии Саша бросила курить. Вернее не так, она перестала курить, как будто никогда не пробовала сигарет! Более того, — донеслось до меня едва различимо, — она попросила нас не дымить в квартире, запах стал ее раздражать!
Туалет показался долгожданным тихим раем. В большом зеркале я увидела прищуренные от злости глаза и сжатые губы, смешные веснушки, покрывавшие лицо. Вздохнув три раза, я попыталась успокоиться, и включила холодную воду. Руки под струей предательски дрожали, подтверждая мое возмущение. Сегодняшний ужин особенно сильно напоминал глупый водевиль.
Открылась дверь, впуская в уборную, где для чего-то звучала расслабляющая музыка, девушку. Я покосилась на нее через зеркало: выше меня на голову иссиня-черная кудрявая брюнетка, и глаза… Они имели необыкновенный васильковый цвет, точно такой же, как у молодых людей из института! Кажется, я дернулась, словно по телу прошел электрический разряд. Девица рассматривала меня через зеркало, не обращая внимания на мой ошеломленный, даже смущенный вид, и деловито подкрашивала полные губы ярко-алым блеском.
— Хорошее платье. — Кивнула она, закручивая тюбик.
— Мне тоже нравится. — Я выключила воду, понимая, что мыть руки в течение пяти минут, по меньшей мере, глупо, и потянулась за бумажным полотенцем.
Неожиданно красотка подскочила ко мне и схватила за плечи, цепко и сильно, резко развернув к себе. От испуга и молниеносного нападения я только крякнула, провернувшись на каблуках, а широкая юбка взметнулась вверх.
— Мое платье будет тебе маловато! — Пробормотала я, стараясь оттолкнуть брюнетку.
Девушка уставилась в мои глаза, словно хотела съесть, заставляя пятиться к стене, пока спина не прижалась к холодным кафельным плиткам. Отвернуться не получалось, как будто девица приковала к своему взору потусторонней силой. Моя рука судорожно вцепилась в подвеску на золотой цепочке, весящей у нее на шее.
Все это произошло за короткие мгновения, и вот красивое лицо сморщилось, словно от горького жгучего перца. Ярко-алый рот скривился, и девушка отшатнулась, как от вспыхнувшей газовой горелки, и заорала ужасающе надрывно:
— Нет! Не трогай меня! — Она отпрянула к кабинке. — Мертвая! Не тронь меня! Уйди! Кто-нибудь!
Ее пронзительный вопль перекрыл легкую музыку, льющуюся из динамиков. Девица сползла на пол, прикрывая голову. Вытаращившись, я смотрела то на медальон с сорванной цепочкой, оставшийся в сжатом кулаке, то на ее истерику, напоминавшую мою собственную, когда меня пытались посадить в легковой автомобиль. В туалет ворвалась невысокая девочка с длинными до пояса русыми волосами.
