— Позвольте заметить, Робеспьеру отрубили голову на гильотине в присутствии городской толпы, — напомнил я.
Знаю, многие предполагают, будто вампиры часто уезжают в дальние страны, откуда посылают письма о своей кончине, но ведь смерть Робеспьера лицезрел весь Париж.
— Для опытного вампира подобная процедура подобна легкой простуде! — нервно воскликнул Томас. — Увы, никто не догадался сжечь его тело… Вообще, как вы заметили, вампирская аристократия не страшится прогуливаться средь бела дня! Даже солнечные лучи хоть и неприятны, но не смертельны для них… Робеспьер был не рядовым вампиром…
Завершив рассуждения, Томас указал мне на князя Долгорукова, непринужденно болтавшего в компании молодежи, вышедшей из ресторации вдохнуть ночную прохладу после душного зала.
— А ваш друг опасен, — шепнул он мне, — если он станет заодно с вампирами — беды не миновать! Попытайтесь побеседовать с ним…
Молча выслушав тираду собеседника, я поспешил удалиться, опасаясь за свой рассудок.
Александр Долгоруков, молча наблюдавший со стороны за моей беседой с Томасом, направился ко мне. Как я заметил, князь пользуется у гостей темноты особым уважением. Возможно, многие материалисты сочтут это чрезмерной внушаемостью, но мне, действительно, кажется, что некий Огненный Властелин передал ему в наследство тайные знания.
— Невозможно не заметить, как Томас смотрел на меня во время вашей беседы… Не беспокойтесь, — улыбнулся князь, — я не изменю своему правилу остаться между светом и тьмой…
— Право, мой друг, ваш мистический путь меня занимает менее всего, — честно признался я, — тут бы со следствием разобраться, время ограничено…
— Увы, я не могу вам помочь, — несколько виновато ответил мой друг, — даже и не пытаюсь понять, кто убийца, ведь иначе я не удержусь и расскажу вам, что недопустимо… Велик риск нарушить равновесие миропорядка…
В его голосе прозвучала боль. Могу понять, как тяжело обладать знаниями и не иметь права воспользоваться ими даже во благо людей…
— Утешайте себя тем, что иногда действие, кажущееся благим, приносит весьма горькие плоды, — заметил я.
— Вербин! Ваша мудрость поражает меня! — с восхищением воскликнул князь. — Вам не надобно никаких мистических талантов!
Из журнала Александры Каховской
Вечером в своей комнате меня ждал массивный конверт, на котором было начертано "Александре". Не задумываясь, я распечатала письмо, в котором оказалось множество листков, исписанных необычным почерком по латыни. Задумавшись, что послание может касаться следствия, решилась взяться за перевод. Латынь я никогда не любила и знаю отвратительно, поэтому чтение продвигалось медленно. Не сразу удалось понять, что предо мною дневник самого Чезаре!
Потребовалось несколько минут, дабы перевести дыхание. Какой-то "доброжелатель" выкрал журнал старейшины клана и послал его мне, желая открыть его тайны. Понимая, что чужие записи читать — дурной тон, поначалу было желание оставить труды изучения латыни. Однако мысль, что знание, полученное взамен этикета, поможет следствию, оправдало мое любопытство…
Глава 4
Он сеял зло без наслажденья
Дневник Чезаре
18** год, Лондон
Лощёный пожилой лакей с фальшивой сахарной улыбкой проводил меня вдоль длинного коридора. Дверь гостиной, в которой меня ожидали, оказалась гостеприимно распахнута…
Леди Коринг с гордо поднятой головой и манерно сжатыми губами вышла мне на встречу, шелестя белым атласом шикарного платья. Облик хозяйки дома мог показаться чопорным, но её завлекающий взгляд разбивал первое впечатление о неприступности на множество осколков.
Оценивающе осмотрев меня, леди произнесла:
— Вы получите желаемые письма, — голос Коринг звучал с явным кокетством, — смею вас заверить, что разузнаете немало забавного об интересующем вас лорде Родерике. Могу ли я рассчитывать на обещанное вознаграждение? Увы, пришлось значительно потратиться, дабы заполучить интересующие вас письма… Однако в награду за честность вы можете рассчитывать на мою благосклонность…
Дама перевела красноречивый взор на слегка приоткрытую дверь, ведущую в спальню. Подобная манера давно навевает скуку, от которой сводит скулы от сдерживаемой зевоты. Возможно, такое обращение произведет впечатление на учеников воскресной школы, недавно выбравшихся в свет из далёких деревень, но меня эти повадки давно не прельщает.
— Буду рад услужить вам, миледи, — галантно произнёс я, склонив голову.
— Верно говорят, будто ваш клан держит своё слово, — она одарила меня, по своему мнению, обворожительной улыбкой.
Подобная беседа вызвала у меня чувства, возникающие обычно после просмотра бульварной пьесы с однообразным сюжетом. Неужто светские дамы так и не научились вносить разнообразие в уловки обольщения?
— Надеюсь, не разочарую вас, миледи, — произнес я, целуя её руку в белой атласной перчатке, украшенной алмазным браслетом.
Затем, не заставив даму томиться в ожидании, достал небольшой футляр, обшитый чёрным бархатом.
— Вы позволите? — поинтересовался я, кивнув на изящный столик.
— Прошу вас! — позволила леди Коринг, не сводя с меня пристального взора.
Положив футляр на столик со свечами, я открыл его, не отказав себе в удовольствии понаблюдать, как изменилась в лице "чопорная" дама, узрев свою мечту.
— Эти серьги стоят дороже, — произнёс я, — только для вас, миледи!
Коринг с трудом сдерживала дыхание, дрожащие руки потянулись к бриллиантам.
— Невероятно! Волшебство! — восклицала она, любуясь игрой камней в огне свечей.
— Мы волшебники, — тон прозвучал несколько зловеще.
Дама на мгновение замерла, но красота драгоценностей заставила её отринуть беспокойство.
— О! Надобно немедля примерить! — воскликнула она.
При помощи механизма на каминной полке, картина на стене начала медленно отодвигаться, открывая огромное зеркало. Пришлось шагнуть в сторону, дабы не оказаться напротив предательского стекла… Леди Коринг, заметив моё движение, насмешливо улыбнулась.
— Великолепно! — повторяла она, любуясь своей красотою, подчёркнутой блеском бриллиантов.
— Разрешите проститься, — произнёс я.
— Да… мой лакей проводит вас, — безразлично ответила дама, не отрываясь от своего отражения.
Соблазнительница, позвонила в изящный колокольчик, явно утратив всякий интерес к моей скромной персоне.
— Прощайте, мистер Чезаре, — произнесла она, так и не соизволив обернуться.
