– Сейчас объясню, для того и приехала, – успокоила Варвара. – Я могу ошибаться, но дела обстоят примерно так. Противник у тебя серьезный, но скуповатый. Ребенка, скорее всего, найдем, но не сегодня-завтра. Готовься к длительным военным действиям. Пока мы проигрываем.
– Ничего не понял! – вырвалось у меня. Я сразу прикусил язык, но, против ожиданий, Волшебница не рассердилась.
– Тебе простительно, – Варвара перенесла взгляд на Лику. – А вот как ты не догадалась… Вашу Алису уволокла в страну чудес Химера пятого-шестого разряда, короче, из простых.
Поймав наши недоуменные взгляды, Волшебница смилостивилась и снизошла до более подробного объяснения:
– Как только собака схватила девочку, Тамара увидела Химеру. Ребенок маленький, легкий, но даже такая разница масс расколола ее земную сущность, как орех. Выходит, существо было низкоэнергетично, значит – малопрофессионально, следовательно, работает по дешевому тарифу. Я хоть чуть-чуть удовлетворила вашу жажду знаний?
Мы с Ликой синхронно закивали головами, как китайские болванчики.
– Тот, кто воюет с тобой, хорошо владеет магическими приемами, но не хочет или не может оплачивать специалистов высокого класса. Перворазрядная Химера способна утащить быка, не меняя земного облика, а Химеры высших разрядов справятся даже со слоном. Здесь же ограничились самой простой и дешевой. Алиса где-то в околоземных измерениях. Точки голубые, по любой кодовой таблице можно вычислить, что это Земля. Где именно, узнать сложнее, но сейчас это и не обязательно. Химеры скачут по измерениям, как блохи по дворовому коту. Запятые мигают, значит, они все еще в пути. Так, Анжелика, я хочу пообщаться с твоим бизнесменом и няней.
– Три часа ночи, – взмолилась Лика, – нас не поймут!
– Ладно, идите спать. Я еще немножко помозгую, а вы живо на боковую. Толку от вас все равно никакого, спите на ходу, как лошади.
Я хотел было уточнить, что лошади спят стоя, но, наткнувшись на твердый взгляд Варвары, комментарии оставил при себе.
Тамара лежала на узкой больничной койке и таращилась в потолок. Сна не было. Таблетки, выданные вечером сердобольной нянечкой Марией Афанасьевной, завершили свое действие к рассвету. Снова и снова видела она жуткое чудовище, тащившее Алису. Зеленые глаза, желтовато-белые клыки, преисполненный страха детский крик.
«Нет, я не сумасшедшая, – в сотый раз убеждала себя Тамара, – я же видела это, ей-богу, видела. Маленькая белая дворняжка прямо на глазах превратилась в крылатого монстра, и этот козловолк уволок Алису. Так не бывает, но я же это видела. Кто в это поверит? Никто, я и сама себе уже не верю…»
Дверь в палату приоткрылась, и из темноты коридора скользнула Мария Афанасьевна. Маленькая, сухонькая, но ужасно добрая.
– Не спится, милая? – сочувственно прошептала она, присев в ногах кровати. – Спи, красавица, все уляжется.
– Не могу, – призналась Тамара, – так все в глазах и стоит. Собака эта проклятая, козлы бородатые, волки крылатые.
– А ты, девка, в себе свой страх не держи, расскажи кому-нибудь, хоть воде в умывальнике, легче станет, – посоветовала нянечка.
– Говори – не говори, все равно никто не поверит. Да и какой нормальный человек хоть на минуточку согласится с существованием летающих среди бела дня волкокозлов, ворующих маленьких девочек с теннисных кортов, – вздохнула Тамара.
– А ты попробуй, – голос Марии Афанасьевны тихий и очень ласковый. «Точно такой был у моей бабушки», вспомнила вдруг Тамара. Ей даже показалось, что и не нянечка больничная сидит рядом с ней, а любимая ее бабуля Анна Михайловна. Сейчас расскажет бабушка сказку, придет сон, а утром все будет легко и радостно, останутся позади ночные страхи, и бабушка нальет на завтрак большую глиняную кружку холодного, прямо из погреба, молока.
– Что случилось у тебя, Томочка? – господи, какой голос-то родной… И Тамара, неожиданно для себя, вдруг стала взахлеб рассказывать о происшествии на кортах, закончившемся для нее палатой в психушке, а для Алисы – полным исчезновением. Она говорила и говорила, всхлипывала, совсем по-детски шмыгала носом и снова говорила. Слова и впрямь приносили облегчение, а то, что она уже не понимала – бабушка рядом с ней или милейшая Мария Афанасьевна, Тамару почему-то совсем не волновало.
– Скажи, миленькая, – спросила бабушка-нянечка, – а когда именно собачка превратилась в это странное существо – до того, как она схватила девочку, или в тот самый момент?
– Чуть позже, буквально через мгновение, – на секунду задумавшись, ответила Тамара. Она было так рада внимательному слушателю, не поднимавшему на смех ее слова, что готова была вспомнить самые мелкие подробности.
– А крылья, расскажи про крылья. Какие они были?
– Как у летучей мыши. Только очень большой мыши. Такие перепончатые, полупрозрачные и почти лысые.
– А почему ты никому не сказала о крыльях?
– А никто не спрашивал, – честно сказала Тамара, – да я и забыла про них. Ктому же мне все равно никто не верит. Говорят, я сумасшедшая.
– Не бойся, деточка, ты совершенно нормальная, – успокоила нянечка. – Просто ты случайно оказалась не в том месте и не в то время. Сейчас ты заснешь и все-все забудешь, а завтра проснешься совсем здоровой.
Приятный туман стал застилать глаза Тамары, прекрасный звон хрустальных колокольчиков коснулся ее ушей. Нянечка встала и собралась уходить.
Дверь в палату распахнулась, и на пороге появилась вторая Мария Афанасьевна с кучей градусников в стеклянной банке.
– Температуркумеряем! – радостно сообщила нянечка номер два прямо с порога.
Тамара чуть-чуть удивилась и посмотрела на тетю Машу у кровати. Нянечка проследила за ее взглядом, увидела себя в двух шагах от себя же, выронила банку с градусниками, перекрестилась и, тихонько охнув, упала в обморок прямо на пороге. Тетя Маша номер один подошла к бесчувственной тете Маше номер два, пощупала ее пульс, одним движением руки вернула целостность разбитым термометрам и банке и, помахав рукой оторопевшей Тамаре, растворилась в воздухе.
* * *
– Подъем, лодыри! – громыхала Варвара. Иногда она ухитряется такое творить со своим голосом, что кажется, будто рядом с тобой взлетает реактивный истребитель или взрослый дракон издает брачные крики.
Не знаю, как Анжелика, а я просто подпрыгнул в отведенном мне для ночлега кресле-кровати.
