— Пэрингтон-авеню, 61, пожалуйста.
— Пэрингтон? Это не там, где сегодня был взрыв?
— Что? Какой взрыв? О чём вы?..
Вместо ответа водитель включил погромче радио.
Доехав до своей улицы, Эми торопливо сунула таксисту деньги, отказавшись от сдачи, выбралась из машины и почти бегом преодолела расстояние до линии ограждения, выставленной вокруг дома. На пути у неё тут же вырос неулыбчивый полицейский в сдвинутой на брови фуражке.
— Прохода нет, мэм.
— Пустите меня; я здесь живу!
Мистер Нокс стоял недалеко от входа, и Эми отчаянно замахала ему рукой. Прежде чем её наконец пропустили, она успела окинуть дом взглядом. Видимых повреждений не было, но пожарная машина и фургон «скорой помощи» рядом с домом ясно говорили о том, что здесь снова — второй раз за не столь уж долгoe время — стряслось несчастье.
Мистер Нокс был ошеломлён, раздавлен и взбешён. Он как будто только и ждал Эми, чтобы излить на неё всё эти чувства.
— Проклятая старуха Голдсмит со своей выжившей из ума сестрой! — заорал он, едва только Эми подбежала и спросила, что случилось. — Вот что случилось со мной, и со всеми нами, мисс Завацки! Я говорил, нет, я требовал, чтобы они не смели устанавливать у себя газовый баллон. Во всём доме установлены надёжные электроплиты — нет, эти старые дуры хором твердили, что у них, видите ли, проводка то и дело летит, и они сидят без света и горячего чая! Ну так подогрели себе теперь чайку, а то как же! На всех хватит!
— Мистер Нокс, моя квартира… помертвев, прошептала Эми.
— А? Не знаю, не знаю, мисс. Вроде бы цела, разве только повылетали стёкла… стойте, куда вы? Не подумайте, я это не к тому, чтобы снизить вам плату!
Эми уже бежала к лестнице. Пожарные и техники успели осмотреть дом и сказали, что опасности обвала нет. Утечка газа была небольшой, взрыв не повредил несущие стены, однако полностью разрушил квартиру и унёс в лучший мир обеих мисс Голдсмит. Возле их обугленной двери стоял полицейский, зачем-то нацепивший бронежилет; он сердито окликнул Эми, когда та пробежала мимо, но она дрожащим голосом сказала, что живёт здесь, и он махнул на неё рукой.
Вытянув трясущимися пальцами из сумочки ключи, Эми с третьей попытки вставила их в замок. Мистер Нокс сказал, ничего страшного, разве что повылетали стёкла… И если так, то, что стояло на подоконнике, могло от вибрации выпасть наружу и…
В квартире было темно и невыносимо душно от толстой завесы пыли, поднявшейся от рухнувшей со стены штукатурки. Кашляя и прикрывая глаза, Эми бросилась в комнату, к подоконнику. Дневник лежал там. Эми порывисто схватила его и прижала к груди. И стояла так, задыхаясь от пыли, с минуту, прежде чем осела грудью на подоконник и с хриплым вздохом наклонилась вперёд, глотая спёртый уличный воздух.
Если бы кто-нибудь когдa-нибудьсказал ей, что она будет работать на Манхэттене…
Эми Завацки приехала в Нью-Йорк два года назад поездом, в вагоне третьего класса, билет на который купила по рождественской скидке — потому и ехать пришлось на Рождество, и Сочельник она встретила в душном тряском вагоне, грея зябнущие руки в стареньких шерстяных перчатках, которые ей когда-то связала мама. Если бы кто-нибудь сказал ей в тот день, что она будет работать на Манхэттене, в небоскрёбе, искрящемся тысячью тонн стали истекла, на сорок втором этаже, и её рабочий стол будет больше, чем её первая квартира в Бруклине — если бы кто-то сказал такое, Эми Завацки сочла бы его очень плохим парнем, без зазрения совести глумящимся над бедной наивной девушкой.
Стол действительно был так огромен, что Эми не могла даже придумать, куда девать так много пространства. Крисси, сидящая за соседним столом в пяти футах от неё, отделённая высокой пластиковой ширмой с логотипом «Лекстер-Мод», тут же сказала, что у неё есть пара идей — и Эми не успела моргнуть глазом, как безбрежный стол оказался завален журналами, карандашами, степлерами, скрепками, пробниками новой линии косметики и ещё полусотней мелочей, которые Эми совсем не были нужны, но немедленно создали на столе вид продуманного художественного беспорядка и чрезвычайной занятости.
— Чем больший бардак у тебя на столе, детка, тем легче они верят, что ты вкалываешь как проклятая, — заявила Крисси, и таков был первый совет, который Эми Завацки получила в качестве помощницы второго консультанта по дизайну форменной одежды «Лекстер-Мод». Сама Крисси, по фамилии Перкинс, была старшим заместителем первого консультанта по тканям, и вообще в одной комнате с Эми работало ещё полдюжины заместителей консультантов, первых, вторых и десятых, и она со вздохом решила, что проще принять всё это как данность, чем пытаться в чём-либо разобраться. Тем более что разбираться — это была не та работа, за которую ей здесь платили.
— Тебя нашла Нелкинз? О, это дорогого стоит, — заметила Хизер, высокая длинноногая брюнетка с волосами, затянутыми в тугой пучок, у которой за правым ухом всегда торчал огрызок карандаша, которым она никогда не пользовалась. — Она обычно только увольняет всех, кто имел неосторожность попасться ей на глаза. Впервые слышу, чтобы она кого-то брала на работу.
В последних словах Эми почудилось неодобрение, но разобраться она не успела. К ней прибежала чья-то секретарша — она двигалась так стремительно, что Эми никак не успевала прочесть надпись на её бейдже — и велела, чтобы Эми пулей летела в кабинет миссис Хьюз. После чего умчалась с той самой скоростью, о которой распорядилась мгновением раньше, так что Эми не успела даже спросить, кто такая миссис Хьюз и где её кабинет.
— Это менеджер по персоналу, — любезно пояснила Крисси, видимо, довольная ролью опекунши и советницы, которую самовольно на себя взяла. — Её кабинет на шестнадцатом этаже, комната номер 1641. Что ты сидишь, как там тебя, Эми? На твоём месте я бы поторопилась.
Как же много здесь было людей! Эми никогда не видела, чтобы столько их собиралось в одном месте — разве что на улицах, но там они были не вместе, а порознь, и их пребывание на одном тротуаре, станции метро или переходе было случайностью, совпадением. Здесь же они все были частями единого механизма под названием «Лекстер-Мод», и все делали одно дело. Дойдя до лифта и спустившись на шестнадцатый этаж, Эми успела увидеть три десятка густо накрашенных девице волосами неестественно ярких оттенков, две дюжины мужчин в расстёгнутых костюмах, ронявших сигаретный пепел на мятые бумаги, пятерых курьеров в сдвинутых на затылок бейсболках; таскавших с этажа на этаж груды коробок с пиццей, и десятки, нет, сотни мужчин и женщин в тёмно-синей униформе, что-то тащивших, толкавшись, несших и подтягивавших. На одном этаже был отдел разработки, на другом — отдел ревизии, на третьем — отдел сбыта, и нескончаемый людской поток перетекал с одного уровня на другой, словно ртуть, быстро и бурно, не видя никаких преград на пути к цели. Эми не знала, понравится ли ей быть смятой и унесённой этим потоком, но понимала, что ей придётся полюбить чувство своей неотделимости от этого потока. Она уже это ощущала.
