Вдруг головокружение усилилось, комната закружилась перед глазами Грэма в бешеном танце. Накатила тошнота. Он прикрыл глаза. Наверное, так и бывает при морской болезни. Бедная Марьяна, неужели она так мучилась всю дорогу, пока они плыли из Истрии на материк?.. При воспоминании о подруге юности Грэм невольно улыбнулся, и эта улыбка неожиданно сильно подействовала на магиков.
— Хватит! — резко приказал Барден. — Довольно. Я же говорил, его защиту не пробить. Очень, очень сильный щит, к тому же неосознаный…
— Если бы исследовать эту защиту… — неуверенно уронил магик.
— Успеешь еще.
— Право, я не самый подходящий объект для опытов, — влез Грэм, все еще не открывая глаз.
Ему никто не ответил. Приоткрыв глаза, он обнаружил, что молодой магик стоит понурившись, и разминает пальцы, а Барден сидит задумавшись, в своей любимой позе — упершись руками в колени. С минуту было тихо.
— Я уже знаю, кто дал вам карту, — вдруг проговорил Барден, и пристально взглянул прямо в глаза Грэму. — Но хочу услышать имя от тебя.
— Понятия не имею, о чем вы, — отозвался Грэм.
— Ты сам себя губишь, упрямец, — тяжело сказал император, и дал знак палачу.
По вечерам Илис уже не могла сидеть возле Бардена в его кабинете, как раньше. Ее по-прежнему страшно тянуло к нему, но только когда его не было поблизости. Один вид рыжей физиономии императора пробуждал в ней мысли о Грэме и его страшной участи. Допуская, что Бардену и самому нелегко продолжать гнуть свою линию, — ведь он изначально симпатизировал Грэму, — она все же не могла простить ему бессмысленную жестокость. При встречах с ним Илис теперь старалась как можно быстрее проскочить мимо. Он не пытался ее останавливать, лишь провожал внимательным взглядом.
Хотя она и не подозревала, Бардену были известны все до единого движения ее души, причем ему даже не приходилось прибегать к помощи ментальной магии. Все чувства и даже полуосознанные мысли Илис немедленно находили отражение на ее подвижной мордашке, поскольку владеть собой она решительно не умела. Барден уже предчувствовал, что скоро ученичество Илис закончится, и она придет известить его о своем отъезде. Отпустить ее, размышлял он, разумеется, придется, хотя и тяжко будет это сделать. За прошедший год Барден сильно привязался к своей ученице. Если бы ему предложили выбор — расстаться с ней или с сыном, он без особых колебаний выбрал бы Марка. Однако, деваться было некуда, и он, чтобы не мучить ни себя, ни Илис, решительной рукой сам одну за другой рвал нити, которые за год протянулись между ним и его взбалмошной ученицей.
Очень быстро отчаявшись помочь Грэму, Илис сделала несколько попыток увидеться хотя бы с Хельмутом. Она уже знала, что его держат в одной из камер в башне, а это значило, что вина его еще не доказана. Почему командование Северной медлит с допросами, оставалось только догадываться, но Илис порадовалась нерасторопности Риттера. Или, возможно, нерасторопность тут была ни при чем, и просто он чего-то ждал…
У входа в Тюремную башню несли стражу хорошо знакомые Илис солдаты. У них она и разузнала, что, хоть к Клингманну не допускают никого без особого разрешения Риттера, но обращаются с ним не слишком строго и даже, можно сказать, уважительно. Это значило, что он все еще оставался офицером, с него даже не сняли знаки отличия, и Илис немного воспрянула духом. Значит, для Хельмута не все еще потеряно. Вот бы еще поговорить с ним лично! Но не идти же за разрешением к Риттеру или Бардену? Император, возможно, и позволит ей увидеться с Хельмутом, если она будет достаточно убедительна, но Илис очень не хотела обращаться к нему с просьбами. Особенно с такими, которые касались связанных с медейским принцем людей.
Поколебавшись немного, она подступилась к Марку — уж у него-то наверняка имелась возможность проникнуть в любую часть форта. Но Марк глянул на нее волком и чужим, «офицерским» голосом заявил:
— Попрошу больше не впутывать меня в свои сомнительные дела.
Илис укоризненно вздохнула, но настаивать не стала. Она догадывалась, в чем причина такого, несвойственного ему, поведения: Марку с лихвой хватило и прошлой ее просьбы насчет Грэма. Как легко было предположить, Барден прознал о самоуправстве сына и имел с ним разговор, во время которого надавил на Марка с требованием не совать свой нос куда не следует. Отцовская длань была очень уж тяжела, и Марк не испытывал никакого желания оказаться вновь под ее давлением.
Пришлось оставить его в покое.
Но уже на следующий день случилось чудо. Поутру Илис проснулась в удивительно приподнятом настроении, сама не зная почему. По лестнице она спускалась почти вприпрыжку. А поскольку, по своему обыкновению, Илис не слишком внимательно глядела по сторонам и перед собой, она с разбегу налетела на кого-то, кто поднимался ей навстречу. Машинально извинившись и заметив только офицерские нашивки, Илис хотела продолжить свой путь, но офицер вдруг схватил ее за руку.
— Что такое? — возмутилась Илис, подняла глаза на нахала и остолбенела. Перед ней стоял Хельмут собственной персоной — целый и невредимый, в форме и нашивках, только слегка похудевший и побледневший по сравнению с тем разом, когда Илис в последний раз видела его.
— Хельмут! — пискнула она так, как будто касотец был ее утерянным и вновь обретенным возлюбленным или братом, вцепилась ему в воротник, да так на нем и повисла. Под ее напором Хельмут даже слегка пошатнулся.
— Илис, Илис, что это вы? — пробормотал он растеряно, желая и не смея освободить свою одежду из цепких пальчиков Илис. Та, впрочем, быстро опомнилась и сама от него отцепилась.
— Вас выпустили, Хельмут?
— Да, но только с некоторыми условиями.
— То есть, обвинения с вас не сняли?
Хельмут молчал, строго и печально глядя на нее.
— Мы можем с вами где-нибудь поговорить? — не успокаивалась Илис.
— О чем?
— Вы знаете, о чем. Кажется, я страшно виновата перед вами, Хельмут! Я втравила вас в такую историю!
— Вы уже знаете? Но вы тут ни при чем, я сам виноват.
— Неправда! Но пойдемте, пойдемте же…
Видя, что Хельмут не торопился никуда идти и вообще как будто прирос к ступеням, Илис взяла его под руку и настойчиво повлекла вниз по лестнице. Она и сама не знала, куда ведет его, но нужно было уйти куда-нибудь с людного места. Хельмут послушно шел за ней, но ноги переставлял машинально, а потому то и дело запинался.
Они прошли через ряд хозяйственных помещений нижнего яруса и оказались в одном из маленьких внутренних двориков. По всему его периметру был устроен навес, под которым громоздились штабели дров почти в рост Илис. Хельмут прислонился к дровяной стенке и застыл в неподвижности, глядя себе под ноги.
