Из стены над газовой плитой и над раковиной выпочковались четыре тени.
— Громко чтой-то у вас музыка гремит! — осудил Дормидонт Силыч.
— Зато сердце так и веселит, так и греет! — умилился Касьянушка.
— Телефон! — догадался агент. — Выключить не можете?
— Не можем! Играет и играет, окаянный! И как не надоест?
И две фигурки снова наклонились над подушкой, а четыре тени замерли над нею в воздухе.
Что-то свистнуло, и думка внезапно подпрыгнула. Это Шишик с потолка свалился и немедля уполз под подушку.
— Уж и как не догадались? — облегченно вздохнул Елисей. — Шишик же выключить может! Ну-у, не додумалися!.. Ну что, смирен, а? Наконец-то!..
Домовые откинули подушку. Шишик сидел у мобильника и слушал, округлив желтые глаза.
— Алло! Алло! — надрывалась трубка. — Алексей Григорьич! Кто-нибудь слышит меня?!
Голос был особенный, по которому домовые сразу определили собрата. Ай да Шишик! Интересно, он сразу сообразил, кто звонит Лехину, или решил подшутить над Елисеем, вынудив разговаривать с неизвестным?
— Отвечайте! Отвечайте! — жарко зашептал умирающий от любопытства Касьянушка.
— Алло? — осторожно вопросил Елисей и погрозил кулаком Шишику. "Помпошка" расплылась в зубастенькой ухмылке. — Хтой то?
— А Вавила это! Соболева домовой! Нам бы Алексея Григорьича к трубочке позвать!
— Спит он, устамши. А зачем он вам?
— А вы сами-то кто будете?
— Хозяин здешний. Елисей. Так зачем он вам?
В трубке помялись, вздохнули разок и выпалили:
— Неладно-то у нас в доме, Елисей! Хозяин наш тоже спит, да вот горюшко — уходит он во сне страшной дорогой. Шишик наш пока держит его, вот только силенок маловато. Одному не справиться! Охти, страсти какие испытываем!
— А хозяйка где?
— Да здесь она! Да что толку, коли не знает она, как помочь-то? А меня-то не видит и не слышит! Елисеюшка, помогите! Одна надежа на вас!
Дважды повторять не пришлось. Елисей сразу понял и с мобильником понесся к хозяину. С Лехина сдернули сонную вязаньку, растолкали и по-деловому коротко ввели в курс дела. Лехин осоловелыми глазами уставился на домовых, на призраков; уловив движение на потолке, наткнулся на сотни напряженно вытаращенных глаз — и хотел спросить: "А что я могу сделать?", но, мотнув одурелой, все еще со сна башкой, спросил по-другому:
— Вы знаете, что надо делать?
— Звони хозяйке Соболеве. Вот номер их домашнего телефона. Пусть сидит с хозяином и держит его за руку. Тогда Шишик Профи продержится до твоего приезда.
— Ну, приеду. А что дальше?
— Сядешь рядом, будешь держать за другую руку. А там посмотришь, по обстоятельствам. А может, Вавила подскажет что…
— Шишика брать?
— А то он спрашиваться будет, возьмешь ты его иль нет. Звони!
Перезвонив, Лехин облился холодным потом: как же говорить с несведущим человеком? Не воспримет ли сестра Соболева за издевательство совет держать брата за руку?
— Да? — сказал слабый далекий голос.
— Анна Витальевна? Это Алексей. Я приезжал к вам сегодня… э… вечером… с вашим братом. С ним все в порядке?
— Алексей?! — Голос мгновенно окреп. — Приезжайте немедленно! Он зовет вас! Он все время говорит, что ему нужен Алексей. Я…я боюсь…
— Слушайте внимательно и поверьте мне на слово. Я сейчас приеду, но вы должны сесть рядом с братом и… держать его за руку. Это очень серьезно.
— За руку… Хорошо.
— Это очень важно! Дайте слово, что выполните мою просьбу!
— Честное слово, я это сделаю. Только приезжайте скорее!
С мобильного такси не вызовешь. Придется снова идти по дороге, ловить машину. Но сначала умыться. Лицо тяжелое, глаза тяжелые — только водой и снять тяжесть эту. Открывая дверь в ванную, бросил взгляд на часы. Второй час. Ночи. Мычать захотелось так, чтобы закончить рычанием.
Вода! Водичка! Спасительница! Зеркало над раковиной предложило мокрую физиономию с идиотски счастливой улыбкой… Уф, вроде, полегчало. Жаль, под душ некогда.
Шишик с плеча моргнул в зеркало и зевнул в лицо отраженного Хозяина.
— Морда твоя бессовестная! — Лехин подумал, вспомнил Касьянушку и добавил: — И глазища твои бесстыжие! Хозяин и так дрыхнуть хочет, а ты над ним еще изгаляешься.
Полотенце милостиво впитало влагу, особенно жестко Лехин вытер ладони, припомнив, что на них много точек, активизируешь — и взбодришься.
Еще мгновения — взгляд в зеркало и продумывание, что брать — чего не брать.
Итогом размышлений стала суматошная беготня по комнатам. Радостный Шишик изображал, что его от беготни сносит с плеча, и вис на хозяйском ухе, якобы с трудом удерживаясь.
Беготня закончилась в прихожей, где Лехин все-таки раздраженно взвыл, когда лопнул шнурок, давно державшийся на честном слове; а ботинок светло-коричневый, и шнурки нужны были хотя бы коричневого оттенка или черные, а в коробке для обувной мелочи почему-то все серые — от старости. И зачем он их собирал — Плюшкин несчастный нашелся!.. Лехин, уже раздраженно рыча, с ненужной силой встряхнул коробку. И, когда куча вещей разлетелась-разъехалась по полу, набежали домовые, шлепнули перед Лехиным сандалии. Лехин только ногу сунул в обувку, а Никодим уже застегивал.
— Ну что вы! Неловко же!
— Надевай-обувайся! — строго сказал Елисей и стукнул его по пятке другой ноги. — Не думай ни о чем, доколь главного не сделаешь. Совсем ли собрался?
— Деньги забыл!
— В правом кармане. Ключи — в левом. Телефонку возьми! Как на дорогу выйдешь — к себе позвони.
— Зачем?!
— Шишики звонок примут — машину тебе поймают. Не думай, не думай, Лексей Григорьич! Мир тебе помогает. Сделай только! Сделай!
Внезапно успокоившийся Лехин решил, что и в самом деле лучше ни о чем не спрашивать, иначе ум за разум зайдет, и тогда его многострадальная крыша точно поедет. Но загадочная фраза невольно запала в память: "Позвони к себе. Шишики звонок примут — машину тебе поймают".
И он позвонил. И первая же машина — встречная! — развернулась, а выглянувший водитель нетерпеливо приказал садиться.
56.
Дверь открылась готовно — Лехин даже до кнопки звонка не успел дотронуться.
Ник свалился с плеча — и вовремя, иначе бы Лехин вниз не посмотрел и Вавилу если не задавил, то стукнул бы… А так, вот они, две "помпошки", скачут вокруг домового, будто век не видались. Недолго скакали. Невидимым порывом ветра обоих смело с пола в полураскрытую дверь комнаты.
— Входи, Лексей Григоръич, входи, — заторопился Вавила. — Некогда стоять впустую.
— Хозяйка не испугается, если я без предупреждения, без звонка войду?
