Обращался он не к Уицилопочтли, солнечному богу, покровителю ацтеков, а к Тескатлипоке, хозяину зеркала мудрости, властелину мрака, просил у него способности видеть сквозь ночь…
В вышине что-то захлопало, будто там били по воздуху сотни крыльев, Гравицкоатль ощутил прикосновение к макушке, по его лицу скользнуло что-то мягкое и пушистое.
Жрец открыл глаза и едва не вскрикнул – темный только что небосклон светился, звезды пылали крошечными разноцветными факелами, и сама поверхность моря мерцала.
Гравицкоатль мог разглядеть каждую песчинку на берегу, а деревянного змея детей Кецалькоатля видел с такой четкостью, словно тот находился в десятке шагов. На какой срок Тескатлипока дал ему такую способность, жрец не знал, да и задумываться не хотел.
Но он твердо понимал, что может наделять ей других.
Гравицкоатль повернулся и двинулся в ту сторону, откуда доносился стук топоров, треск и недовольные голоса, а между стволов метались раскоряченные тени.
– Это вы, господин? – навстречу выступил один из воинов, судя по позе, напряженно вглядывался во мрак.
– Благодать Тескатлипоки с нами, – Гравицкоатль коснулся предплечья воина. – Гляди!
– Я вижу! – завопил воин изумленно. – О боги!
Жрец обошел всех, коснулся каждого. Глаза воинов загорелись истовой верой, об усталости и горечи поражения забыли. Топоры начали бить точнее, удары стали чаще.
Первый плот плюхнулся на воду около полуночи.
Солнце вылетело из-за горизонта стремительно, точно его подбросили, и море вспыхнуло, заиграло бликами, будто вода разом превратилась в расплавленное золото.
Сегодня викинги поднялись до рассвета, зашагали на север по узкой полоске между шуршащими волнами и шелестящей стеной леса.
Всем не терпелось вернуться на корабль, поэтому шли быстро, ноги со скрипением выдирали из песка, на жгущее все сильнее солнце внимания не обращали – за время, проведенное в этих жарких землях, привыкли.
Ивар шагал впереди, с наслаждением вдыхал соленый воздух, вслушивался в крики морских птиц.
Остался позади душный, мокрый лес, где за деревьями не видно неба, а под любым кустом таится опасная тварь. Открылся вольный простор, без которого долго не проживет ни один викинг.
Обогнули очередной мыс, острый, как птичий нос, стал виден просторный залив, окаймленный отражающейся в воде зеленью. Ивар ощутил, как остановилось сердце, чтобы через мгновение забиться сильнее.
На водной глади примерно в двух полетах стрелы от берега лениво покачивался драккар.
– Наши, – прошептал кто-то за спиной. – Мы все же дошли…
– А это что там такое? – ехидный голос Нерейда разрушил очарование момента. – Гости, что ли?
Шлепали по воде короткие весла, неуклюжие плоты медленно, но уверенно ползли в сторону корабля викингов, а сидящие на них люди подозрительно напоминали ацтеков.
– А ну назад! – скомандовал Ивар. – Еще не хватало, чтобы нас заметили!
Зашуршали раздвигаемые ветви, викинги дружно отступили в густые заросли.
– Что тут творится? – поинтересовался Арнвид. – Клянусь рогом Хеймдалля, это наши старые знакомые…
– Они самые, – кивнул Ивар.
Когда плоты подошли к драккару почти вплотную, на том зашевелились весла, сделали несколько мощных гребков, и корабль с обманчивой неторопливостью двинулся в сторону.
На плотах, заорали, заулюлюкали, кто-то выпустил стрелу, но она вонзилась в висящий на борту щит.
– Так они будут за нашими неделю гоняться, – хмыкнул Нерейд. – Почему Эйрик не уплывает?
– Нас ждет, дубина, – ответил эриль.
На лице рыжего викинга появилось озадаченное выражение.
– Ацтеки не пошли за нами, а срезали путь прямо к кораблю, – сказал Ивар, глядя на развернувшиеся и вновь двинувшиеся за драккаром плоты. – Не так уж глупо они поступили…
– Придется нам плыть ночью, – вздохнул Ингьяльд. – В темноте доберемся до корабля незаметно.
– Это вряд ли, – Арнвид покачал головой. – Ты забываешь, что тот бог, которому Гримгельмир намял бока, заведует мраком. Наверняка он помогает этим ребятам и ночью они отыщут нас так же легко, как волк – отбившуюся от стада корову…
– Так что же делать? – ученик эриля захлопал длинными, как у девушки, ресницами.
– Плыть сейчас, – сказал Ивар. – Причем не прямо к кораблю, а сначала подальше от берега, а потом со стороны моря – к драккару.
– И кто это сделает? – Арнвид задумчиво огладил лысину.
– Я, – Ивар ощутил, как на нем скрестилось несколько удивленных взглядов.
– Ты что, на солнце перегрелся? – участливо осведомился Нерейд.
– А кто еще? – Ивар деловито уселся на землю и принялся снимать сапоги. – Плаваю я лучше всех вас. К тому же долг конунга – браться за самое опасное дело.
– Мог бы я… – не очень уверенно заметил Рёгнвальд.
– Арнвид, держи мой меч, – расставаться с клинком было больно, точно отрывал себе руку или ногу. – Если что случится, отвезите его в Бретланд, ты знаешь, куда…
– Зачем? Такой меч зря пропадет? – Нерейд замахал руками.
– Этот клинок не будет служить другому, – тихо проговорил Арнвид. – А то и убьет того, кто осмелится взять его не по праву…
Ивар стащил кольчугу, рубаху, остался только в подштанниках. Осторожно попробовал воду, та оказалась теплой, словно парное молоко. Когда зашел по пояс, обернулся и помахал приунывшим дружинникам:
– Что скисли? Впервой мне рисковать, что ли?
– Да пребудет с тобой удача, конунг! – ответил Арнвид.
Ивар сделал еще шаг, нырнул с головой, а затем поплыл.
Волны покачивали конунга, он то оказывался в ложбине между блестящими голубыми буграми, то на гребне, откуда мог видеть маневрирующий драккар и пытающиеся настигнуть его плоты.
Постепенно разогрелся, а когда берег удалился на расстояние двух полетов стрелы, повернул на север.
Руки и ноги потихоньку тяжелели, наливались усталостью, ветер бросал в лицо соленые брызги, дыхание становилось частым и прерывистым, в груди сипело, но Ивар плыл и плыл, раздвигая густую, точно патока, воду.
Очередная стрела зацепила Эйрика за волосы, вырвала клок и упала на палубу.
– Пора за весла, – скомандовал Две Марки, – а то они что-то близко подошли…
– Может, отойдем подальше в море? – предложил кто-то из викингов. – Туда на плотах не сунутся.
– Нельзя. Вдруг конунг подойдет к берегу и нас не увидит? Решит, что мы уплыли совсем.
Дружинники налегли на весла, а Эйрик отвернулся, вглядываясь в морскую гладь. На мгновение показалось, что среди волн видит черную точку, он моргнул, но точка никуда не исчезла.
Две Марки приложил ладонь ко лбу и изумленно хмыкнул – с востока, со стороны открытого моря плыл человек.
