— Так он не говорил, — укоризненно посмотрел на оборотня молодой человек.
— Да, — Йоро хохотнул, — так он думал.
— Иди в машину, сейчас поедем, — настойчиво попросил Вильям, подталкивая мальчика в спину. Когда тот ушел, молодой человек приблизился к девушке почти вплотную и прошептал: — Поздравляю.
Катя не знала, как это воспринять, поэтому невнятно пробормотала:
— Ты мне очень помог.
Он хмыкнул.
— Любить того, кто больше всего любит себя, очень непросто, поверь уж мне. — Вильям скользнул взглядом по черным окошкам башни. — Ненависть Лайонела страшна, безразличие — невыносимо, а любовь — убийственна. Ту ли помощь я тебе оказал — еще неизвестно, Стать пленницей в холодном сердце? Надеть золотые кандалы? Такое — твое счастье?
Катя улыбнулась:
— Я раньше думала: любить отрицательных героев неправильно, это противоречит всему мирозданию. — Она медленно провела языком по нижней губе и шепнула: — В порочности есть что-то божественное.
Вильям помолчал, рассматривая ее как будто в первый раз. Наконец его взгляд переместился на машину, где в разные стороны крутил руль Йоро, и молодой человек пожелал:
— Будь счастлива.
Вскоре джип скрылся за поворотом, исчезли огоньки фар, стих шум мотора. Между серебряных веток деревьев бесшумно тянулся дымок из тонкой черной трубы, ни один лишний звук не нарушал воцарившуюся тишину.
Девушка закрыла за собой ворота. В освещенной одной лампочкой прихожей Ксана взяла ее пальто.
Пока они шли по коридору к лестнице, ведущей на второй этаж, Катя обронила:
— Надеюсь, мы подружимся. — И мысленно прибавила: «Если ты не будешь спать с моим мужчиной».
Ксана кивнула и, подойдя к одной из дверей, сказала:
— Господин у себя в спальне, отдыхает.
— Хорошо.
Служанка огляделась, как будто ее беспокоило, что их могут подслушать, и предостерегла:
— Он очень не любит, когда его будят. Аккуратнее.
Всего какая-то незначительная фраза, а Катя вдруг ощутила небывалую ярость. Она с трудом заставила свой голос не дрожать, процедив сквозь зубы:
— Будет чудесно, если мы не станем впредь давать друг другу советы.
— Простите. — Ксана потупилась. А вспыхнувший мгновением раньше гнев исчез.
Катя удивленно оглядела девушку, смиренно склонившую голову, и, пробормотав извинения, побежала к лестнице. Вспышку гнева пришлось списать на волнение. Раздумывать, почему служанка вызвала такую бурю эмоций одной лишь своей фразой, сейчас не хотелось.
В длинном коридоре на втором этаже кое-где в канделябрах горели свечи. Ноги приятно утопали в темно-бордовой ковровой дорожке, пока девушка шла до нужной двери. В комнате было тихо, в окно светила белая луна. Катя приблизилась к постели и присела рядом со спящим Лайонелом, до пояса укрытым шелковой простыней. Блики света озаряли его обнаженную грудь, лицо, золото волос и ресниц.
Девушка боролась с желанием прикоснуться к нему, но не осмеливалась, зная, что любой шорох его разбудит. Угадывая бесшумное дыхание по едва заметному движению груди, она сидела не двигаясь и пыталась восстановить в памяти каждое мгновение этой зимы, проведенное с ним. Встреч, взглядов, прикосновений, улыбок было так много, достаточно, чтобы никогда их не забыть, и в то же время так мало — не насытиться.
— Ты готова? — раздался в тишине голос Лайонела.
Катя вздрогнула от неожиданности, а он притянул
ее к себе, но не поцеловал, приблизил лицо к своему и сказал:
— Весна уже никогда не будет для тебя той, что раньше, лето, осень, зима… И на все другими глазами, и так бесконечно!
Она чуть наклонилась вперед и прикоснулась к его губам. На какую-то секунду ей показалось — он поддастся соблазну, разденет ее, нежный поцелуй медленно перерастет в занятия любовью…
Лайонел поднялся и, быстро одевшись, протянул ей руку, приказав:
— Идем.
Они вышли в коридор, дошли до лесенки, ведущей в квадратную башню, и поднялись в нее. Небольшая комната оказалась абсолютно пустой, за исключением мягкого огромного дивана по ширине стены и лестницей под потолок, с открытым люком.
Катя поежилась от влажного холодного воздуха и вопросительно посмотрела на молодого человека.
— В помещении ты будешь задыхаться, — пояснил Лайонел и со смешком добавил: — А простыть тебе больше не грозит.
Он поднялся первым, подал ей руку и вытащил на крышу, ногой захлопнув люк. От высоты перехватило дух, а от резкого аромата весны закружилась голова. Катя вцепилась в Лайонела и огляделась. Белая луна, огромная и как никогда близкая, висела над тонкой трубой, испускающей дым. Деревья, озаренные бледным светом и одетые в снежно-хрустальный наряд, в таинственном молчании обступили дом. В глубоком черном небе заледенели звезды — множество блестящих серебряных глаз.
Лайонел задрал голову и рассмеялся:
— Даже звезды высыпали на небо посмотреть на твою вселенскую глупость.
Катя улыбнулась:
— Им уже известно, что я думаю.
— Да, это так. Ангел смерти бродит у дома, он помнит тебя.
Девушка взволнованно подняла глаза и негромко спросила:
— Все будет хорошо, правда? — Вовсе не ангел смерти ее волновал, Лайонел это понял.
— Ну… если учесть, что мы стоим на обломках чужих сердец, старейшины получили донесение и о чем-то мучительно думают, а высшее общество возмущено моим поведением, то… да, все будет хорошо. А если нет, у нас всегда в запасе есть несколько веков, чтобы наладить нашу жизнь.
Катя прижалась щекой к его плечу и спросила:
— Помнишь, когда мы ехали на той сумасшедшей лошади, я поцеловала тебя, а ты рассердился?
— Мне показалось, сумасшедшей все-таки была не лошадь, — весело признался Лайонел.
Они засмеялись. Девушка жадно вдохнула морозно-свежий аромат, исходивший от белой рубашки, прошептав:
— В твоем городе мостов есть один особенный, я была сегодня на нем…
Лайонел с любопытством смотрел на нее, ожидая продолжения, когда его не последовало, засыпал вопросам:
— Я должен буду его найти? Там замок? На нем что-то написано? Это важно?
— Да.
С минуту он о чем-то размышлял, затем мягко улыбнулся и сказал:
— Моя наивная девочка, слова вытрутся от прикосновений любопытных, железо превратится в прах, и мост тот исчезнет с карт, а мы все еще будем вместе.
— Я знаю.
Они долго молчали, глядя друг на друга, наконец, на красивом лице отразилась досада — молодой человек вздохнул.
— Ты же не хочешь, чтобы я бросил тебя тут, а сам промчался по всем городским мостам? Скажи, что написано на том замке!
— На нем написано: «С тобою рядом и вечности мало…»
