– «Раг. Скраппи Раг» – кратко отрекомендовался я, решив поддержать эту странную игру принцессы – «Тридцатый искусственно выведенный пегас Сталлионграда, в шутку произведенная в ранг опциона Ночной Стражи, на данный момент – политическая преступница, скрывающаяся от общественности… И почтовый курьер Понивилльского почтамта». Кажется, я сделал все правильно, удостоившись благосклонного, хотя и несколько ироничного кивка от принцессы, и несколько приободрился, с интересом разглядывая сидящего недалеко от меня грифона.
Он был не молод, но все еще подтянут и быстр, несмотря на множество тусклых, подернутых проседью перьев, проступавших по всему его телу. Узловатые передние лапы были сухи, а когти и клюв уже не могли бы похвастаться орлиной остротой, но весь его вид, все то впечатление, которое складывалось, глядя на него, просто кричали об одном – этот бодрый и несколько старомодный дед все еще опасен и силен. «Ну прямо-таки дойче генераллен» – с усмешкой подумал я – «А еще прикидывался, что не знает эквестрийского, хитрец!».
– «Как символично» – задумчиво сказала Селестия, обводя взглядом возвышавшиеся вокруг нас деревянные стены – «И вновь, как в давние-предавние времена, за этим столом собрались аликорн, грифон и пегас, чтобы сообща, в едином порыве, освободить эту землю от сгущающегося над ней зла».
– «О йа, йа, ми понимайт, о чем ви кофорить, мойа трашайшайа Целестийа. Я таше присуйтствовать на прошлий пхазднований, кде фаши пхотеже икхали целий холь ф спектакль, котя… Как мне касалосс, фаши пхеданийа кофохят софсем тхугой истохий, йа?».
– «Вы же понимаете, мой старый друг, что те предания, чтобыли сложены потом, намного отличались от того, что происходило на самом деле. В те страшные, холодные времена, всепони были настолько ослеплены холодом, голодом и злобой, что о той мирной встрече, описываемой в легендах, не могло быть и речи. Она состоялась, но гораздо, гораздо позже. Три вида, разделенные голодом и войной, были готовы вцепиться друг другу в горло по малейшему поводу, и даже мы, аликорны, чувствовали, что все зашло слишком далеко. Ведь нас было всего двое – две юные сестры, одни, против всего мира, заполненного злобой и несправедливостью. И я не знаю, чтобыло бы с этой землей, если бы не та встреча, в небольшом общинном доме грифонов, на которую нас пригласила одна милая синяя пегаска. Ее звали Пэнси, она была рядовым-ординарцем у командующего Урагана, и вместе с этим – лидером раскола, тайно зреющего среди пегасов, уставших от бесконечного голода, набегов и войн. Вторым, кто откликнулся на ее зов, был Гринд – грифон, лидер небольшого, но крепко спаянного племени наемников, продававших свои боевые навыки за еду и тепло. Он был очень умен, этот крепкий старик, и даже потеря одного глаза и двух сыновей не озлобили его, а заставили искать тех, кто был готов возглавить борьбу с безумием, охватившим целую расу».
– «Ооо, так зташит…».
– «Да, это место абсолютно, до мельчайших подробностей, повторяет тот зал, в котором мы собрались в тот поздний зимний вечер. Я приглашаю сюда других лишь в самых важных случаях… Например, как этот. Зло вновь свило гнездо в нашей стране, и как в старые времена, мне, как никогда, нужна помощь моих верных подданных и друзей, которые поймут, с чем нам пришлось столкнуться, и приложат все силы, а возможно – и жизни, чтобы искоренить найденную угрозу. Их подвиг останется безвестным, но это та жертва, на которую я попрошу их пойти в эти трудные, беспокойные времена. Жертва, о которой никогда не узнают остальные жители нашей страны».
– «Йа полщен оказываемий мне таферийе, таракая Селестийа. Поферь, ни слофа не филетит из этоко клюфа даже на смехтном лоше о том, што ми тут путем карафийт. Ти так ше мошеш рассщитивайль на мой польний сотействий по люпой пхосьба, таше на фоенний фмешательстфо силами моих пхофехенных пойтсоф. Пофехь слофу стахого зольдата».
– «Конечно же, мой старый друг. Ведь как же иначе?» – вновь улыбнулась солнечная принцесса, улыбнулась тепло и искренне, как давнему и доброму другу – «Тем временем, пока мы ждем мою сестру, я хотела бы услышать твое мнение, Скраппи Раг. Расскажи нам – что ты узнала об этом несчастном существе?».
Я помолчал, невольно выдав короткую дрожь, охватившую меня при воспоминании о том, что я видел, тихой трелью надетых на щиколотку золотых браслетов.
– «Это было зло. Зло в чистом виде, и я хочу порвать глотку тому, кто сделал ЭТО» – уверенно проговорил я, твердо глядя в глаза принцессы.
***
Стон. Тихий стон и поскуливание – вот что встретило меня в душной полутьме подземного помещения. Глубокий, широкий колодец стен, сложенный из мелких, неправильной формы кусков необработанного камня, опускался на три яруса ниже, по всей своей длине опоясанный узкой дорожкой подвесного моста. Спускаемый на нужную глубину с помощью системы блоков и веревок, он был единственным способом выбраться из закрытых камер, тяжелые дубовые двери которых открывались в широкий провал, ведущий на дно этого огромного зала. Трясясь и скрипя, словно старый дед, он опустил меня на самое дно, где двое стражей стояли на часах перед закрытой камерой.
– «Последние несколько часов он простоял без движения» – монотонно бухтел пожилой гвардеец, со скрипом проворачивая ключ в замочной скважине – «А вот любые намеки на этих ваших… Стражей… Начинают его сильно нервировать. Он нам тут чуть цепь из стены не вырвал, когда увидел одного из них, поэтому будьте осторожны. На всякий случай, мы оставим дверь открытой».
Просторная камера если и напоминала каменный мешок, то только лишь полным отсутствием окон. Неяркие светильники, трепетавшие желто-алыми язычками, выхватывали из полутьмы крупное тело пони, неподвижно стоявшего возле дальней стены. Его кьютимарка в виде половинки яблока неприятно поразило мое сознание, на секунду, принявшее стоявшую напротив меня фигуру за БигМака, но присмотревшись, я облегченно выдохнул, осознав, что ни разу не видел этого пони. Уж слишком костист и истощен был его красный круп, а спутанные длинные пряди волос гривы и хвоста, казалось, уже давно забыли, что такое гребень. Мутные, подернутые пленкой глаза, казалось, жили своей жизнью на его неподвижной морде, и стоило мне только приблизиться, как они стали часто и до странности ритмично подмаргивать мне, взблескивая в свете огня.
– «Ммммм… Уважаемый, вы меня слышите?» – решил попробовать я стандартное начало разговора с невменяемыми пациентами. Я категорически не представлял, что потребовалось от меня в этом душном склепе, явно построенном сотни лет назад для сотен, если не тысяч узников, и вовсе не стремился разгадывать его многочисленные тайны, на радость скучающих принцесс. Конечно же, ответа я не добился – пони все так же подмигивал мне то одним, то другим глазом, и явно не стремился начинать разговор. Услышав звуки голоса, в камеру вновь заглянул пожилой гвардеец, недоуменно пожавший плечами на мой вопросительный взгляд. Видимо, мое присутствие здесь было тем самым «последним шансом», когда исчерпаны другие варианты, и остается надеяться на старый, проверенный способ «постучать в дурака». Но что же они хотели добиться от этого пони, приковав его цепями за все четыре ноги?
