— Люди Арконы! — вновь обратился он к толпе. — За прошедший год мед не исчез! Рог все так же полон, как и прежде!
Он продемонстрировал собравшимся полноту сосуда.
— Во славу Свентовида!
Стояр отпил из рога несколько глотков и передал его Воломиру. Велимудр, стоял, почему-то последним. Морозко неотрывно смотрел за перемещения чудесного сосуда. Неожиданно второй жрец покачнулся и оперся свободной рукой о стоящего рядом паломника в черной рясе. Рог на мгновение скрылся из глаз, но тут же появился вновь. Велимудр вернул рог Стояру. Верховный жрец вылил остатки меда к ногам идола. Морозко нервничал: что-то было не так. Рог — вот он. Морозко чувствовал струящуюся от него силу. Однако…
— Ящер! — выругался парень, вспоминая наставления старой Лоухи. — Как же он мог забыть?
Чтобы сломать чудесную мельницу Сампо, колдунье пришлось постараться. Рог до сих пор нес след этого вмешательства, не видимый для постороннего, но отчетливый для владеющих силой. Морозко сосредоточился: так и есть, Рог, вновь водружаемый в руку Свентовида — подделка! Парень во все глаза смотрел по сторонам: сквозь толпу к выходу двигался лишь один человек — паломник в черной рясе. Морозко дернулся вдогонку, но быстро увяз в толпе.
— Никита! — крикнул он другу, указывая на убегающего незнакомца.
— А ну, разойдись!
Кожемяка раздвинул толпу могучими руками, стараясь пробиться к выходу. Но они явно не успевали — незнакомец уже почти выбрался из храма. Остановившись, Морозко громко закричал, привлекая внимание людей:
— Держите вора! Он украл рог Свентовида!
Стояр дернулся как от удара. Толпа забурлила, в черную рясу Мора вцепились множество рук. Веховный жрец опешил, он только что вложил артефакт в руку бога. Неожиданно деревянные пальцы идола разжались — рог выпал из его руки. Нога идола со скрипом согнулась и раздавила подделку.
— Это правда! — резко выкрикнул Стояр, срываясь на визг. — Держите вора!
Мор дернулся, пытаясь вырваться, но озверевшая толпа не на жизнь, а на смерть. На похитителя посыпались тумаки и затрещины. Мор взревел и повернулся вокруг своей оси. Затрещала ткань, но освободиться Мору не удалось. Собрав всю силу, накопленную с момента пробуждения в единый кулак, демон начал стремительно меняться. Черная ряса стала расползаться лоскутами с распухшего вдруг тела. Голова покрылась роговыми наростами, челюсти удлинились, и из них, словно грибы после дождя, полезли острые зубы. Кожа на спине лопнула, выпуская покрытые слизью, черные перепончатые крылья, шея вытянулась и покрылась чешуей. Монстр ревел и увеличивался в размерах. Его голова уже доставала до высокого потолка храма. Чудовище взмахнуло хвостом и сбило с ног несколько человек, освобождая себе путь к отступлению. В храме началась паника. Люди бросились врассыпную, спасая свои жизни.
— Это же дракон! — изумленно воскликнул Ругер. — Эх, копье бы мне!
Он огляделся и, не придумав ничего лучшего, сорвал длинный меч с пояса идола, положил его на сгиб руки на манер копья и кинулся в бой. Дождавшись удобного момента, Ругер вогнал меч в желтый выпуклый глаз монстра. Чудовище заревело от боли и замотало шипастой головой в разные стороны. Но убийца драконов крепко держал меч, вынуждая монстра терять силы. Обезумев от боли, Мор подпрыгнул, пробил головой крытую гонтой крышу и оказался на улице. Там он развернул крылья и взмыл в поднебесье. Ругер нечеловеческими усилиями держался за рукоять меча, все еще торчащего из глаза дракона, но силы его были на исходе.
— Держись! — крикнул висящий на кончике хвоста Кожемяка, стараясь перекричать свист ветра. — Сейчас помогу!
Он цепляясь за костистый гребень чудовища, стал перебираться поближе к голове монстра. Усевшись между двумя костяными наростами в основании шеи, Кожемяка протянул руку Ругеру.
— Хватайся! — крикнул он старику.
Ругер попытался протянуть руку Никите, но в этот момент вторая рука соскользнула с окровавленной рукояти, и он рухнул вниз. На глазах Морозки выступили слезы: он сам едва держался на лапе дракона и ничем не мог помочь другу. Никита сдернул с плеч перевязь, выхватил из ножен меч и с остервенением принялся рубить шею дракона — дотянуться до второго глаза он не мог. Но меч отскакивал от чешуйчатой брони монстра — оружие не желало причинять вред бывшему хозяину. Чудовище резко тряхнуло головой и застрявший в глазнице меч выпал. Боль, терзавшая дракона, ослабла и он обратил все свое внимание на непрошенных попутчиков. Монстр дернул лапой, на которой повис Морозко и заложил крутой вираж. Парень чудом не сорвался вниз, случайно зацепившись за коготь поясом. Но второго такого виража он бы не пережил.
— Смотри, Опока, смотри, — вдруг услышал Морозко чей-то насмешливый голос, — скоморохи на ярмарке и то так не выделываются!
Он скосил глаза: рядом с драконом парила хрустальная повозка, запряженная тройкой белоснежных лошадей. В ней сидели два старика в ветхих зипунах. Один из них снял с головы облезлый заячий треух и весело помахал им пареньку. Позади дедов в повозке сидел Ругер и тоже махал руками.
— Че сморишь? Сигай! — крикнул старик. — И другу своему передай: пусть заканчивает дурью маяться!
Морозко отцепился и нырнул в сани.
— Никита! Прыгай сюда!
Кожемяка удивился, но виду не подал. Оттолкнувшись от спины дракона, он тоже прыгнул в повозку.
— Н-н-о! Родныя! — причмокнул Ломонос, пуская коней в галоп.
Повозка накренилась, оставляя чудовище далеко позади. Ломонос обернулся.
— Ты поглянь, Опока, настырная какая животина? — обратился он к приятелю. — В догонялки хочет поиграть!
— Эх, давай, залетныя! — заорал Ломонос, нахлестывая коней.
Повозка летела словно ветер, но дракон настигал. Неожиданно он раскрыл пасть, и оттуда вырвалась обжигающая струя пламени.
— Ну, так мы не договаривались! — обиженно засопел Ломонос. — Чего сидишь? — обратился он к Морозке. — Давай выручай! А то спалит, паразит, мне все сани! А Марена с меня за них спросит!
— Как помогать? — растерялся паренек.
— А ты посох возьми, — подсказал Ломонос, — вон в санях лежит! Подарочек тебе от бабки!
Морозко взял в руки ледяной посох: разбираться, как он действует, не было времени — дракон вновь выплюнул сгусток пламени. Морозко просто представил себе, как на пути огненного клубка встает большой ледяной щит. И он появился: сверкающий в лучах солнца, толстый кусок льда. Пламя и лед столкнулись. Щит начал таять, истончаться, затем вдруг раскололся, но пламя к тому времени успело погаснуть.
— Молодец, паря! — похвалил Ломонос. — А теперь жахни его, чтоб неповадно было!
