Аналой, покрытый чёрной тряпкой, сам собой вдруг развернулся и на нём возникла широкая, очень старая книга с металлическими уголками и старинной застёжкой.
Чернец подошёл и простёр руку над книгой. Она стремительно зашелестела чёрными страницами. Тут грянул гром из-под самой крыши, и со стропил заструился мрак. Во мраке чудились безумные скалящиеся морды. Вся церковь осветилась диким чёрным светом. Вместо старых стертых образов проявились мрачные горящие глаза.
Чернец что-то произнёс. От этих слов у режиссёра заложило уши. Он сидел в своём режиссёрском кресле и видел, как мрак тянет к нему руки. Бестелесые руки с длинными струящимися пальцами касались его колен. Искры холода пошли по позвоночнику.
Старуха подняла ладони и начала молиться. Из стен пошёл треск. Глухой тягучий набатный звук рвал перепонки, забивался в мозг, терзал когтями внутренности.
Виктор с усилием оглянулся на оператора. Немучкин тоже испытывал недомогание, но не оставил аппарат. Осветители и все помощники валялись без сознания. Но Борис показал пальцами, что звук пишется. Кондаков успокоился и повернулся. А там уже происходило новое действие. Ни режиссёр, ни оператор более не контролировали съёмок. У старухи было своё кино.
Звук стих. И в полной тиши раздались шаги. Кто шёл, откуда — непонятно. Но каждый шаг впечатывался в мозг.
Из тьмы вышел старухин племянник, как его там зовут… Никто не знает, как его зовут. И Кондаков впервые взглянул на него пристально. Да, без сомнения, он мёртв. Он с самого начала был мёртвым. Что она сделала с ним?
Он протянул руку и из ногтей просочились капли чёрной болотной воды. Мертвец отдёрнул руку и опустил глаза.
Чернец указал ему место рядом с собой. Тот не посмел сопротивляться, хотя по бледной его щеке ползла слеза.
Вдруг Кондаков увидел то, чего нет в сценарии: у косяка привалился бледный, бледнее мертвеца, Карсавин. Он неотступно смотрел на своего двойника. В его глазах плескался ужас.
Не понимая, что происходит, Кондаков посмотрел на Немучкина. Тот пожал плечами.
И тут раздался далёкий горький плач. Кто-то страдал безмерно, кто-то жаловался судьбе, кого-то ломала жизнь нещадно. Босые ноги торопливо шлёпали по полу, руки шуршали, задевая щелястое дерево стен.
В чёрном свете болотной церкви возникла Марианна. Так и должно быть по сценарию. И Кондаков снова успокоился — ведьма знала, что делала.
Несчастная, перепуганная насмерть Марианна. Руки, расцарапанные в кровь. Волосы поднялись дыбом и самый цвет их словно поседел. Глаза непритворно широко раскрыты, но ничего и никого вокруг не видят.
"Что за актриса…" — с внезапным всплеском сердца понял Кондаков. Ах, вот оно — чудесное, мистическое, похищающее разум! Вот оно — бессмертное величие, волшебный миг, бездна наслаждения! О, как я понимаю — душу за кино!
— Серёжа! — вскрикнула актриса и кинулась к поникшей фигуре возле аналоя.
По сценарию ему надо красоваться с вывернутой шеей, с распухшими губами и белыми глазами. Но так гораздо лучше. В этой простоте столько драматизма.
Кондаков затаил дыхание, понимая, что сейчас что-то будет. Голова кружилась, губы онемели, он словно весь окаменел.
Карсавин дёрнулся с места и шагом парализованного человека двинулся к мёртвому. А тот поднял на Марианну свои глаза, в которых колыхалась чёрная болотная вода. Карсавин подошёл, встал сбоку и, незамечаемый актрисой, протянул ладонь и положил её на пальцы мертвеца.
— Возьмите друг друга за руки. — глухо заговорила почти невидимая во тьме старуха.
Марианна взяла обеими руками ладонь Сергея и лежащую поверх ней руку Карсавина.
— Я должен сказать тебе, Марианна. — заговорил вдруг мёртвый.
— Делай, что тебе велели! — приказал голос. — Мария, ты хочешь быть счастливой с ним?
— Да. — ответила девушка.
— Я должен сказать тебе… — глухо заговорил жених.
— Не говори! — крикнул чернец. От этого крика со стропил слетели черные силуэты.
— Я мёртвый, Марианна. — сказал Сергей.
Та не понимала.
— Возьми её руку, Серёжа. — тихо попросила ведьма.
От этого голоса Марианна очнулась и отступила, озираясь.
— Почему ты называешь меня так? Я не Марианна, я — Мария!
— Это всё обман. Я умер много лет назад.
— Ты оживёшь, Серёжа. — снова позвал голос ведьмы. — Как только обвенчаешься с ней, так и оживёшь. Вот твоё тело, оно стоит рядом. И я в этой девушке живу. Мы будем счастливы с тобой.
— Ты хочешь этого, Мария? — спросил он, глядя в глаза своей невесте.
Та молча отступала. И, не говоря ни слова, бросилась через дверной проём наружу. Карсавин закатил глаза и рухнул навзничь.
— Что ты наделал. — сказала ведьма.
— Снято! — воскликнул Виктор. От этого голоса все вздрогнули. Сергей с отвращением глянул на него. Мертвец перекривился, как от зубной боли, и быстро вышел вон, в серость болотного тумана. Декорации быстро исчезали. Ещё мгновение — и остались лишь пустые стены. Аналой был пуст. Только посреди столбов стояла ведьма.
— Пошёл ты к чёрту. — сказала она Виктору.
От этих слов пол под ногами режиссёра треснул, провалился и яма стала быстро заполняться мутной жижей.
Все торопливо спасали имущество. Стены болотной церкви уходили вниз, в трясину. А зелёный островок поблек и начал распадаться на части. По кочкам ковыляла съёмочная группа. Тащили тяжёлую аппаратуру, посылали друг дружку в сад, в баню, в библиотеку. Куда угодно, только бы не к чёрту. Блины, японские бабушки и факи так и сыпались в окружающую их среду. Наконец все выбрались на бережок и пересчитались.
— Все живы, матушки мои! — вздохнула Виолетта. — Пойду всё маме расскажу!
— А я к Нинке. — глядя на неё мутными глазами, признался Димка.
На режиссёра никто не обращал внимания. Все завозились, взвалили на себя аппаратуру и, вяло переругиваясь, потащились в деревню. Карсавин тоже тащился, только молча.
— Странно как-то это всё. — заговорил Немучкин.
Ответить было нечего и Кондаков промолчал.
* * *
— Я согласна.
— Что? — ведьма подняла голову.
— Я согласна принять твою силу. Но я не буду никого здесь держать в плену. С него достаточно иллюзий.
Ведьма не отвечала. Она словно колебалась.
— Он не вернулся? — спросила, наконец, Евдокия.
— Нет ещё.
А про себя подумала: ему незачем торопиться. На Селембрис можно пробыть сколь угодно долго, а здесь пройдёт лишь несколько часов.
Старуха шла к бане, в которой ранее происходили съёмки. Наташа — за ней. И разрывалась в мучительном раздумье. Чего же она хочет? Спасти людей или просто приобрести способности волшебницы? Она весь год завидовала Лёньке. Вчера только он был иной. А нынче она видит его и понимает: он ночью снова был в Селембрис и видел чудеса. И вот теперь перед ней открылись подлинные закрома волшебной силы. Ей предлагается всё это даром. Но раздумывать над этим было некогда. Он мог вернуться в любой момент. И Наташа точно знала, каково будет его решение. Ему только достать перстень Гранитэли и все его желания исполнятся. Эта мысль была решающей. Наташа переступила порог вслед за ожидающей её ведьмой.
