Атмосфера сделалась тягучей. Никто уже не смеялся. Они обдумывали такие искренние слова, тот самый совет, который взрослые пытались впихивать им в головы, сами до конца не понимая зачем.
– Но разве это не очередная попытка затолкать всех в рамки? – Измагард долго обдумывал свой вопрос.
– В каком смысле?
– У каждого должна быть цель, мечта, пятилетний план…Но почему нельзя просто жить? Наслаждаться мгновением? Carpe diem там и прочее. Почему обязательно хотеть большего, достичь высот, оставить след в истории?
– Я не говорила, что каждый кровь из носу обязан иметь хоть какую-то пригодную цель. Моё мнение, – намерено подчеркнула, – в любом деле нужно чётко прояснить именно для себя самого, чего ты хочешь и чего ожидаешь получить. Вот как ты и сказал, например, наслаждаться жизнью. Но ведь это такое размытое и абсолютно неговорящее понятие. Может, ты считаешь, что наслаждаешься жизнью, когда путешествуешь по другим странам. А может, когда каждый день видишься с друзьями. А может и вовсе если работаешь на износ, занимаясь любимым делом. Всё относительно, верно? Поэтому моей идеей было донести, что нужно уметь ставить для себя ориентиры, правильно читать чувства и желания. Иногда мы настолько подстраиваемся под других, принимаем их мнение за своё собственное, что абсолютно искренне делаем то, к чему душа не лежит. А потом удивляемся, почему такая мука вставать по утрам. Жизнь на то и жизнь, нельзя спускать её на тормоза.
Не все были согласны и в рядах, наконец, стало оживлённее. Измагард тоже неустанно качал головой, всячески показывая: «А я считаю иначе!»
– Вот видите, – подхватила Агния Гурьевна, ничуть не обижаясь и не злясь, – я дала вам почву для размышлений. Не призываю никого искать новую философию. Но! Никогда не вредно задуматься над отношением к миру и к себе, – и продолжила, как ни в чём не бывало. – Следующий вопрос! Шаг вперёд, если считаете, что ваши родители или семья вас любят?
Элина буквально впала в ступор. Она не знала. Что за глупые вопросы?! Разве на такое можно ответить честно? Наверно, её любили? Просто в том странном виде, когда не различишь тонкую грань между ненавистью. Почему нельзя воздержаться? Тревожно мотая головой, оценивая, сколько одноклассников осталось стоять, Элина просто последовала за всеми.
Ладошки тут же вспотели. Чего опять боится? От слабости, от ненамеренной полуправды, полу-лжи стало мерзко от самой себя. Просто выгоните её отсюда. Она не подходит, она уже столько раз нарушила правила.
Остались трое: Авелин, Измагард и Мира.
Потеря Димы сблизила с Авелин настолько, что та открыла самое болезненное: отец ушёл из семьи, когда она была маленькой, а мать и вовсе пытались лишить родительских прав. Поэтому, когда ей сказали: «Ты ведающая, мы отведём в волшебный мир», Авелин даже не крутила пальцем у виска, а покорно пошла следом. «Даже если бы это было бредом сумасшедшего, что мне терять?»
С Измагардом тоже всё понятно. Не секрет, что он бесил родню эксцентричностью, яркостью и прямотой. Какой позор иметь сына, не боящегося краситься и ходить в юбке, помогающего в театре, а не где-нибудь в гарнизоне. Но хуже всего, что не только не нашёл невесту, но и поклялся в любви парню.
Мира – та самая отличница и любимица учителей, которой уже сейчас пророчили место в Союзе учёных. Можно сказать, принадлежала она почти к той же категории, что и Измагард: отказалась от замужества и любого создания семьи, желая посвятить всю себя науке.
– Не буду допытывать, – Агния кивнула сама себе, стопроцентно где-то ставя галочки в списке их класса. – Но всегда готова выслушать и помочь. Новый вопрос! Похож на прошлый, но другой: «Вы любите своих родителей или семью?»
Ещё хуже, Боги! Почему нужно спрашивать именно это! Наверно, да? Все любят родителей, какими бы ужасными те ни были? Верно? Или нет?
В этот раз вперёд шагнула и Авелин, и Мира. Один лишь Измагард остался на месте, широко улыбающийся и поправляющий очки, не давая и шанса заглянуть себе в душу.
В этот раз Агния и слова не сказала о результате, а пошла сразу же дальше:
– Кто сталкивался с травлей? В любом проявлении.
Неужели простой вопрос. Элине бы и пальцев одной руки не хватило, и двух тоже, посчитать сколько раз становилась предметом всеобщей ненависти. Да это ведь как школьный ритуал, разве не все через такое проходят? И вот уже собиралась сделать шаг вперёд, как в последний момент успела резко затормозить. Вышли всего двое!
В чём ошиблась? Они ведь не серьёзно? Или тоже не хотят привлекать внимание? Боятся вопросов, насмешек и статуса слабака? Ноги словно гвоздями к полу прибили. Похоже, с повышением градуса, общим накалом, ничто уже не способно будет сдвинуть её с места и заставить отвечать пусть и в меньшинстве, зато честно.
Череда каверзных и неприятных вопросов лишь набирала обороты.
– Сталкивались с финансовыми трудностями?
– Теряли кого-то из близких?
– Учувствовали в драке?
– Подвергались насилию?
Тут уже единодушно все отказались, громко смеясь.
– Не держи нас за дураков! – воскликнул Измагард, готовый возглавить начинающийся бунт. – Точно же потом будешь припоминать и доложишь Трофимычу!
– Глупый вопрос, ладно, – примирительно выставила руки.
Казалось, так вовремя раздался громогласный звонок, и все уже готовы были сорваться, поскорее почувствовать себя вновь свободными, но Агния Гурьевна легко разгадала их план и остановила.
– Задержитесь ненадолго. Последнее, и вы можете быть свободны, – они кивнули, как будто имели выбор. – Самый важный сегодня вопрос: выйдите те, кто любит себя?
О таком Элина не могла врать. Нога не поднималась. Ответ ведь очевиден. Для любого, кто её знал очевиден.
Сколько не бейся, не ломайся – выхода нет. Невозможно убежать от себя. Невозможно ничего изменить.
Урок всем однозначно запомнился. На выходе из класса ребята, не смолкая, обсуждали неожиданно вскрывшиеся подробности биографий друг друга. Одна Элина не чувствовала ни радости, ни воодушевления – наоборот, только злость. Злость на себя. Так страшно сделать шаг? Даже говорить ничего не надо.
У сцены её перехватила Агния Гурьевна. Мысли тут же разбежались в панике: заметила, не могла не заметить! Сейчас точно отругает, а может ещё хуже даст красную карточку за нарушение правил! Ведь не была до конца честной!
– Элина, верно?
Зная, что голос подведёт, лишь кивнула.
– Замечательно. Знаешь, у меня есть к тебе маленькое предложение. Я заметила, что сегодняшнее задание вызвало небольшое затруднение…
Вот и оно. Очередной антирекорд: первое занятие, а уже выволочка. И не по какому-то сложному предмету с кучей формул или дат, нет – просто опять сыграла её неуверенность, этот страх показать себя и опозориться, не оправдать ожиданий.
Может, что-то отразилось на лице, но Агния на мгновение запнулась.
– Яна и Фёдор Васильевич упоминали, что во втором классе есть те, кому будет сложно открываться у всех на глазах, – она стала излишне тщательно подбирать слова. – И я подумала, нам не помешало бы поговорить, узнать друг друга получше, ты так не думаешь? После обеда я всегда свободна, к тому же месячный отчёт уже сдан – всё так и располагает в тишине и спокойствии выпить чаю.
Элина глупо уставилась, часто моргая.
– Я не настаиваю. Но говорю, что если понадобится совет или помощь, тебе всегда есть куда обратиться. Хорошо?
– Да.
– Тогда не задерживаю больше. Кажется, тебя ждут.
Нахмурившись, Элина обернулась. Одноклассники давно ушли. Но в дверях и правда остался стоять и подпирать косяк Измагард. Что удивительно без друзей или затесавшихся поклонниц – совершенно один. Опять намечалась буря?
Попрощавшись с преподавательницей, Элина накинула платок и попыталась состроить абсолютно безэмоциональное отрешённое лицо, словно её здесь и сейчас не существовало. Получалось с трудом, но деваться некуда. Она уже догадывалась, о чём пойдёт разговор.
