— Иди к нам Великий Обманщик... иди к нам, ты, верящий лишь в свое понимание гармонии... лишь в свое...
Меч коснулся его груди и прожег рубашку, заполнив ноздри дымом.
— К нам... к нам... Тебе не убежать...
«...не убежать... — звенело в его голове, заполняя сознание. — ...не убежать... не убежать...»
И тут Джастин, не обращая внимания на порезы, схватился за клинок и расхохотался.
«Ну уж нет! Лучше идите вы ко мне! Я принимаю вас всех! Вы — мой хаос, мое зло! Вы — это я!»
Ответом ему стали заунывные стоны, то усиливавшиеся, то стихавшие... то усиливавшиеся, то стихавшие. Не выдержав этого мертвящего плача, он отпустил ограждавшие его щиты и обнаружил себя лежащим на тропе...
...Перед рычащим, скалящим клыки лесным котом!
Подняться на ноги ему удалось с трудом. Изрезанные ладони жег набившийся в порезы песок, в болевших руках почти не осталось силы. Если являвшиеся ему мертвецы и представляли собой морок, то раны оказались самыми настоящими. Кот зарычал.
— Ступай домой, кот. У меня нет желания играть в такие игры.
Сощурившись — в темноте тропа под ногами казалась наклонной, — Джастин выпрямился и снова шагнул вперед.
— Никакой проклятый Светом лес не...
Кот зарычал снова. Сжав зубы, Джастин взглянул зверю прямо в глаза. Хвост кота дернулся, одна лапа поднялась.
— Сейчас... сейчас... — простонал Джастин, выстраивая магические структуры, которые пускал в ход всего дважды. Он знал, что имеет дело не с порохом и пушками, а потому все, что ему нужно, — это гармония и воля, гармония и воля... гармония и воля!
Земля содрогнулась, лесные исполины покачнулись. Сорвавшийся с руки Джастина ослепительный луч выжег тропу впереди настолько, насколько можно было видеть. Кот беззвучно исчез, не оставив после себя даже кучки пепла.
Свершившийся сдвиг отразился в его сознании образом бесконечного тоннеля, связующего недра земли с небесами, тоннеля, в котором сияние солнца множилось и дробилось в бесчисленных зеркалах. Тоннеля, в котором рыдали древние ангелы, горделиво красовалась Рибэ, капитан быстрых судов Небес, а демоны Света улыбались, прежде чем раствориться во тьме блистающей гармонии.
А укрывшийся где-то лесной кот вылизывал лапы перед тем, как уснуть и забыть о навеянном Ангелами кошмаре.
Джастин прокашлялся и шатаясь побрел дальше. Он делал шаг и переводил дух. Делал шаг и переводил дух. Делал шаг и переводил дух...
Сколько времени на это ушло — так и осталось неизвестным, но когда за деревьями забрезжил рассвет, Джастин вышел на дорогу к Мерту.
Дайала уже ждала его там. Глаза ее были воспалены, порезы на руках сочились кровью, лицо покрывали кровоподтеки.
— Так плохо?
Он сделал последний шаг, и колени его подогнулись. Однако она не дала ему упасть, а подхватив его сильными и нежными руками — руками истинной возлюбленной, — бережно опустила на землю и легла рядом. Смешиваясь воедино, их слезы и кровь орошали дорожную пыль.
— Знаешь, а Зиркас был прав, — промолвил Белтар, пригубив вина и бросив взгляд на плещущий за молом прибой. — Джира слишком приятное местечко, чтобы его разрушить.
Элдирен поднял свой бокал в знак молчаливого согласия.
— Скорее всего, нам придется вернуться в Рильярт, как только с дорог сойдет грязь. Трудно поверить, что мы провели в беспрерывных походах почти полгода.
— Да, и порой теряли множество людей ради захвата какой-нибудь забытой Светом дыры. Хорошо, что хоть здесь, в Джире, это не так.
— Война безобразна, Элдирен. Пока можешь, наслаждайся выгодами нынешнего положения. Тебе, по крайней мере, не приходится беспокоиться о Джихане, сующем повсюду нос и докладывающем Зиркасу про каждый чих, — сказал Белтар, сделав еще один большой глоток.
— Джихан не так уж плох. Наверное, у него просто нет выбора.
— Какая разница? Из-за него мне приходится держаться настороже. Ничего, как только выступим в путь, обстоятельства изменятся к лучшему, — он снова поднял бокал и добавил: — Говорят, дороги замерзнут за несколько восьмидневок до выпадения снега, если он вообще выпадет.
— Снег? Еще только-только собрали урожай!
— В здешних краях зима наступает рано. А нам нужно пораньше начать подготовку ко вторжению в Сутию... если мы хотим начать наступление сразу после весенней оттепели.
— А они не сдадутся?
— Зиркас считает, что именно так и будет. Не то чтобы от них стоило ждать яростного сопротивления, но выторговать себе условия получше сутианцы попытаются. Впрочем, я думаю, что как только наши войска начнут разорять пограничные области, они покорятся.
— Как сарроннинцы? Эти на самом деле так до конца и не покорились. И никогда не покорятся. Они ненавидят нас.
— Никогда не говори «никогда», Элдирен.
Элдирен отмолчался, разглядывая пустой бокал в свете настенной лампы.
— Ходят слухи, будто ты способен использовать хороший хрустальный бокал для дальновидения, как магическое зеркало, — со смехом промолвил Белтар. — Это правда?
— Не знаю, не пробовал, — отозвался Элдирен, бросив взгляд на бутылку красного вина. Она была наполовину пустой.
— А ты попробуй заглянуть в Наклос. Может, с помощью бокала это удастся лучше?
— В Наклос?
— Именно. Попытайся узнать, что стало с тем инженером.
— Он мертв.
— Элдирен, тот, кто выворачивает гармонию наизнанку, обнаруживая в ней хаос, не может оказаться поджаренным одной из твоих огненных стрел. Зиркас, возможно, и поверил тебе, но мы-то оба понимаем, что к чему. — Белтар улыбнулся. — Почему бы тебе не поискать его в Наклосе? Не для Зиркаса, а для меня.
— Белтар...
— Да не нервничай ты так. Я не собираюсь устраивать тебе неприятности, чтобы угодить Зиркасу. Свет свидетель, вовсе не собираюсь. Но прошу тебя, попробуй с помощью магии найти того инженера. Мне, знаешь ли, неспокойно: а вдруг он что-то затевает?
Элдирен поставил бокал на стол, сделал глубокий вздох и сосредоточился на белом тумане, начавшем заполнять пространство между тонкими слоями хрусталя. В центре бокала, словно отражение темных кругов под его запавшими, глубоко посаженными глазами, сгустилась тьма.
Служанка — дочь бывшего владельца усадьбы — открыла рот, в изумлении уставясь на изгибающиеся в клубящемся белесом мареве черные и белые столпы.
В следующий миг сумерки разорвал пронзительный беззвучный крик, и бокал разлетелся вдребезги, осыпав весь стол хрустальным крошевом. Элдирен повалился лицом на стол, по скатерти потекла кровь.
Служанка, обмякнув, рухнула на пол у порога.
— Тьма! — пробормотал Белтар, извлекая из щеки острый осколок. Покачав головой, он приподнял Элдирена, очистил его лицо от хрустальных осколков, промокнул порезы смоченной в вине салфеткой и с трудом перенес молодого человека на стоявшую у стены кушетку.
