Я посмотрел ей прямо в глаза.
— Ты забыл Землю? — спросила она.
— Никогда не слышал о таком месте, — ответил я. Она нежно протянула мне губы.
— Я тоже, — тихо прошептала она. — Я люблю тебя, господин.
Я не позволил ей себя поцеловать. С неожиданной яростью ларла я впился зубами в ее губы и вдавил ее в солому, едва прикрывавшую каменный пол подвала. Она застонала, а потом издала вопль, от которого вздрогнули закованные в цепи красавицы рабыни и улыбнулись обнимавшие их солдаты. Это был дикий крик любви, беспомощности и подчинения.
Возле самой головы колонны я встретил Хассана.
— Теперь меня тревожит только одно, — сказал я.
— Что? — спросил он.
— В дом Самоса, в Порт-Каре, — сказал я, — доставили девушку по имени Веема. Она принесла на себе сообщение, которое гласило: «Бойся Абдула». Я по ошибке решил, что речь идет об маленьком водоносе Абдуле из Тора.
— Такой ошибки не допустил бы человек из Тахари, — улыбнулся Хассан. — Был ли в то время в доме Самоса Ибн-Саран?
— Да, — ответил я.
— Жаль, что ты не обратил на это внимания, — заметил Хассан. — Пославший сообщение человек посчитал, что имеющейся у агентов Царствующих Жрецов информации достаточно, чтобы понять, что Ибн-Саран, Абдул и соляной убар — одно и то же лицо. Ты должен был сообразить, что между ними есть связь.
— В то время информации оказалось недостаточно, — сказал я.
С началом войны Роя все окончательно запуталось. Не будучи людьми и крайне редко выбираясь из Сардара, Царствующие Жрецы выдавали сведения, разобраться в которых становилось все труднее.
— Кто же все-таки послал в дом Самоса Всему?
— Я, — ответил Хассан. — По распоряжению брата. Он заготовил сообщение несколько месяцев назад. Я просто обеспечил его доставку. Сам он ушел в пустыню, проверить слухи о башне из стали. Наверное, его перехватили люди Ибн-Сарана. Они оставили его одного в пустыне без воды.
— Он прошел большое расстояние, — сказал я.
— Он был очень сильный.
— Царствующие Жрецы должны гордиться тем, что на них работают такие люди.
— Я знал столь же сильного человека, работавшего на курий.
Я кивнул. Мне никогда не забыть Ибн-Сарана, гибкого, как шелковая пантера. Он был достойным соперником. Добиться победы — потерять врага.
Я посмотрел в бездонное голубое небо, на котором не было ни единого облака. Где-то там, за слоями атмосферы, за орбитами Гора, Земли и Марса, в загадочных глубинах космоса, среди безмолвных обломков пояса астероидов, находились стальные миры, оплот курий. Один из них сражался бок о бок со мной, чтобы спасти Гор. Мечтая овладеть этой планетой, курии решили принести ее в жертву, чтобы завоевать другую. Не думаю, чтобы они отважились повторно попробовать осуществить этот замысел. В далеком прошлом они уже потеряли один мир — свой собственный. Уверен, что политическая карьера партии, которая предложила разрушить Гор, чтобы подчинить себе Землю, рухнула вместе с неудавшимся замыслом. И то, что на срыв чудовищного плана курии прислали своего собрата, казалось символичным. К тому же Гор представлял собой истинное сокровище среди обращающихся вокруг Солнца планет. Люди Земли позволили одурачить себя риторическими разглагольствованиями о законах и о морали, в результате чего жадные безумцы отравили воздух, воду и пищу. Возможно, люди находили слабое утешение в том, что отравители погибнут вместе с отравленными. Привыкшие мыслить не словами, а конкретными реальными категориями, Царствующие Жрецы не допустили подобного в своем мире. Они не поддались яростной убежденности фанатиков, а постарались докопаться до сути, стоящей за словесной шелухой. Они исходили из того, будет ли приемлем для них мир, который возникнет на их планете после того, как реализуются навязываемые им проекты. Они сказали решительное «нет» эксплуатации, бесцельной трате природных богатств и загрязнению окружающей среды.
Я посмотрел на небо. Земля была не нужна куриям. Они хотели получить Гор. Земля рассматривалась как источник рабочей силы, но подлинной наградой должен был стать Гор. Каков мог бы быть их следующий шаг? Восстание курий в Торвальдсленде сумели подавить. Я находился там в это время. Уничтожение Гора, задуманное ими ради избавления от Царствующих Жрецов, провалилось. Я находился в тот момент в стальной башне в Тахари, на борту наполовину ушедшего в песок корабля, несущего в себе разрушительный заряд. Я смотрел в мирное, безоблачное небо. Наверняка курии уже почувствовали слабость Роя. Во всяком случае, корабль со смертельным грузом проник через систему обороны Царствующих Жрецов.
А значит, в ближайшее время надо было ждать следующего удара. На ярком небе Тахари не виднелось ни единого облачка. Вторжение надвигалось.
Походные барабаны били все быстрее. Я обернулся и посмотрел на длинную колонну всадников, кайилов и рабов. Позади оставались два касбаха, принадлежащие Аб-дулу-Ибн-Сарану, соляному убару, и Тарне, некогда гордой разбойнице пустыни.
Я почувствовал, как приникшая к моему стремени девушка нежно потерлась щекой о мой сапог. Я взглянул на нее, и она робко спросила:
— Господин?
— Поход будет долгим, — сказал я. — Если не выдержишь, тебя будут тащить.
Она улыбнулась и поцеловала мой сапог.
— Рабыня это знает, — сказала она и снова поцеловала сапог и стремя. — Я заслужила порку, — произнесла она со страхом и восхищением, — и ты меня выпорол. — Еще раз поцеловав сапог, она добавила: — Я была гордой, надменной, дерзкой и презрительной. Когда ты попал в беду, я насмехалась над тобой, уверенная в собственной безопасности. Тебе это не понравилось. Ты вернулся из Клима. Ты выжег на мне клеймо и сделал своей рабыней. — Глаза ее лучились радостью. — Ты великолепен!
Я наклонился и шлепнул ее тыльной стороной левой руки, чтобы она не путалась возле седла.
На копьях развевались флажки. Били барабаны. Мне не терпелось отправиться в путь.
Хассан в развевающемся белом одеянии поднял руку. Барабаны замолкли. Я стоял между Хассаном-Гаруном, высоким пашой каваров, и Сулейманом, высоким пашой аре-таев, в черной каффие с белым агалом. Рядом восседали на кайилах Барам, шейх Безхада, визирь Гаруна, высокого паши каваров, и Шакар с серебряным копьем, предводитель отряда аретаев. Тут же были и другие паши. В поход шли кавары, аретаи, та'кара, бакахи, чары, кашани, луразы, ташиды, равири, ти, зевары и араны. Прикрывали хвост колонны таджуки с черными копьями.
Я обернулся и посмотрел на касбахи, принадлежавшие Абдулу-Ибн-Сарану, соляному убару, и Тарне, некогда гордой разбойнице пустыни. В лучах восходящего солнца их стены казались белыми и горячими.
