Мужчина, поспешно вбежавший в кухню, стремительно побледнел. Заметался в поисках телефона. Срывающимся голосом назвал адрес. Склонился над девушкой…
…Я смотрела, как он судорожно бьет дочь по щекам, стараясь привести в чувство, бестолково и безнадежно тормошит ее. А женщина, уже подспудно понимая неотвратимость произошедшего, в бессильной отчаянной злобе кричит на него, срываясь в плач:
— Я же говорила тебе — нужно было раньше домой идти! Я же просила!.. Я чувствовала… А ты… Ты… Машка…
…Больно видеть не смерть, больно смотреть на страдания оставшихся в живых. Я чувствовала, как душу безжалостно выжигает дотла накатившее отчаяние, сбегая по щекам горячими солеными каплями, не приносящими облегчения. Волтивер успокаивающе обнял меня за плечи, и я порывисто уткнулась в его рубашку.
— Пойдем-пойдем… — мягко прошептал оборотень. — Нам здесь нечего делать…
…Выйдя за калитку, я, ругая себя за минутную слабость и слезы, вывернулась из рук Волтивера, отмахнулась от Эммануила, отходя на пару шагов в сторону и отстраненно глядя в темное ночное небо. Пару раз глубоко вздохнула, усилием воли загоняя эмоции на самое дно души и с величайшим трудом надевая маску безразличия.
Совсем необязательно знать другим членам боевого подразделения, что именно я чувствую. Хотя, они, наверное, и так все видели…
* * *
Бессонная бессрочная ночь в полном одиночестве располагала к размышлениям. Особенно сейчас, когда я никого не хотела видеть, слышать, чувствовать…
Так и не выплеснутые эмоции тяжелым камнем осели в сердце, медленно переплавляясь в мрачную холодную решимость. У меня бывает такое. Особенно, если я переступаю грань.
Мужчины, видя мое состояние, боялись оставлять меня одну. Видимо подозревая, что сейчас я могу натворить все что угодно. Я почти силой вытолкала их за дверь. Не собиралась я ничего делать… Мне просто нужно было подумать. Попытаться сложить кусочки головоломки в единую мозаику. Понять, как жить с этим дальше…
…Еще двое. Всего двое и кружево обряда будет заполнено. Материальная оболочка полностью закончить формироваться и человеческая ипостась закрепится, разрешив демону влиться в круг человеческой жизни, сосуществовать с ними, ценой всего лишь двоих людей в год. Так мало для столь многочисленного населения земли. И в то же время так много для моей души…
Но мне с ним не справится физически, даже сейчас, а уж когда он войдет в силу… Тогда все попытки станут бесполезным. Даже если я умру, своей смертью я смогу разрушить лишь физическую оболочку демона, связь с четвертым измерением у него останется. С ним сплести новое кружево не составит большого труда…
Если верить тому, что прочитал привратник — пока узор не закончен, противовес так же оказывается незавершенным.
А значит нужно делать что-то сейчас, иначе потом все будет бесполезно. Нужно уничтожить связь, пока она не сформировалась до конца…
Но что же держит его здесь? Что является противовесом? Не дает соскользнуть обратно в низшее измерение?
Очевидно то, что имеет непосредственную принадлежность к четвертому измерению. А то и рвущееся выше?… Выше… Выше?… А вдруг?…
Пораженная собственной еще до конца не сформировавшейся догадкой, я стремительно выбежала из Пещеры, где ментальная связка не работала из-за разности времен.
«Волтивер! — настойчиво толкнулась я сознание оборотня».
«Да… — немедленно отозвался он».
«Извини, я тебя разбудила?…»
«Нет, конечно. Что случилось? — в голосе зазвучали беспокойные нотки».
«Ничего страшного, — поспешила успокоить я. — Просто хочу задать один вопрос…».
«Слушаю, — с некоторым облегчением отозвался Волтивер».
«Меня интересует свита демона. Припомни, пожалуйста, изменилась ли она как-нибудь?»
«Ты знаешь, я видел-то ее всего трижды… — озадаченно сказал он. — Два раза с Терном и один с тобой. Но…могу сказать так. За эти полгода она стала ну, может чуть сильнее».
«А количество?»
«Ну, не знаю… — задумчиво протянул оборотень. — На мой взгляд, оно не изменилось, в большую сторону так точно… А конкретнее не скажу, да и никто из видевших не скажет. Обстановка во время таких встреч как-то не располагает к подсчетам…».
«А мне и не нужно конкретное число, — пробормотала я. — Я, кажется, его и так знаю…»
«Сорок девять? — помедлив, спросил Волтивер».
«Похоже на то… — отозвалась я».
«Похоже, — согласился оборотень. — Вот только это почти невозможно…»
«Знаю… — ответила я. — Хотя в этом мире, по-моему, возможно все. Спасибо за информацию и… привет Архипу. Если ты, конечно сейчас в Комитете…»
Я отключала связку, напоследок услышав, как оборотень раздраженно фыркнул. Можно подумать, я не знаю, где он сейчас находится! Да командир пока всю ситуацию по косточкам не разберет, не отстанет. А уж с учетом того, что в последнее время все обсуждения, напрямую связанные со мной идут почему-то без моего участия, то тут уж и вовсе гадать нечего. Вот только чем больше я задумываюсь, по какой причине все это происходит, тем меньше мне хочется это знать.
Я тряхнула волосами, сбрасывая мрачное оцепенение, и стремительно шагнула сквозь преграду безвременья, снова окунаясь в растянутую реальность. Быстро стянула с себя одежду, швырнув ее прямо на каменный пол, и одним коротким мучительным прыжком переплавила тело в звериную ипостась.
Прогнулась, потянувшись всем телом, и с каким-то мимолетно-отчужденным наслаждением ощутила, как вливается в душу холодная, нечеловеческая ярость.
Медленно, бесшумно пройдясь вдоль дверей, чисто символически обозначающих вход в те или иные помещения в пещере, я, наконец, оказалась возле своей каморки. Легонько коснулась лапой деревянной двери, примериваясь, и, коротко замахнувшись, с ледяной ненавистью запустила когти в мягкую податливую древесину.
Когда дверь стала вся испещрена длинными глубокими царапинами, я зло толкнула ее, заставив жалобно скрипнуть петлями и, развернувшись как пружина, выскочила на улицу — подальше от гнетущего тревожно-напряженного искажения времени, в звериной ипостаси ощущающейся особенно остро.
…Один круг на пределе собственных сил по внешнему кольцу ночного спящего города. Необходимо, для того чтобы погасить рвущееся наружу отчаяние. Достаточно, чтобы остудить метущиеся в голове мысли, мешающие расставить по местам все догадки и предположения….
С каждым новым громадным прыжком, человеческое сознание все больше уступало инстинктам зверя, до тех пор, пока вторая ипостась полностью не завладела мною. Только безбрежная темная пропасть одинокой летней ночи и беспечная свобода, которую никто и никогда не сможет отнять, поскольку обладать ею можно только единовластно…
