— Это рай?
— Можно сказать и так, — улыбнулась Алена. — Теперь это наш дом.
— Так вы расскажете мне, как все это получилось?
— Конечно, — с готовностью ответил Бальтазар. — Когда-то я поделил мир магии пополам, на две равные половины тьмы и света, но не учел одного, что разделяя земной мир, я делю и небесный.
— И тут, ты влюбился в светлую, — усмехнулась Алена.
— Не просто влюбился, я был сражен, покорен и уничтожен вами, моя прекрасная леди, — раскланялся перед нами предок, и не удержался, расцеловал нас обеих. — И тут я понял, что насладиться своей любовью, даже добившись благосклонности, я не могу.
— Мы причиняли боль друг другу одним прикосновением, — вздохнула Алена, вспоминая с грустью о чем-то своем.
— Конечно, я не мог с этим смириться. Я искал способ.
— И вы его нашли?
— Я создал тайный мир, где грань между тьмой и светом размывается, где возможно даже невозможное.
— А я думала, его основная цель — защитить нас от мира, или мир от нас.
— И это тоже, — согласился со мной Бальтазар. — Но не забывай, моя прекрасная внученька, я больше эгоист.
— Все вы темные такие, — фыркнула Алена, и я вместе с ней. — Этот наглый негодяй создал тайный мир для себя.
— Для нас, — поправил предок.
— Ну, а дальше, этот идиот пришел ко мне. Конечно, я отказалась.
— Я смекнул, что в жизни нам не быть вместе, эта упрямая женщина разбила мне сердце своим отказом.
— Да, но я и забыла, что темные не умеют проигрывать. И этот невыносимый тип захотел достать меня в посмертии.
— Именно. Я создал тайное общество «Темная кровь», создал пророчество Осванг, сделал все, чтобы мои сторонники, последователи, да кто угодно когда-нибудь закончил мое дело.
— Ценой моей жизни? — возмутилась я.
Бальтазар притих, виновато посмотрел на Алену, а потом сказал:
— Ну, мы же темные.
Нам обеим захотелось прибить этого гада.
— Блин, вот свезло с родственничками, так свезло.
— Зато ты единственная в своем роде, — выдал предок. Ага, это типа он меня так утешил.
— Так значит, теперь тьма и свет объединились? А регистраторы.
— Боюсь, милая, ваше общество ждут колоссальные изменения, не сразу, конечно. Но все, что было отдано при создании тайного мира, вернулось на круги своя. Но нас, дорогая, это уже не касается. Пойдем, мы покажем тебе долину. Ты когда-нибудь видела единорогов? А жар-птиц? Их здесь много.
— Пойдем?
Я уже хотела взяться за протянутую руку Алены, но вдруг затормозила. Мне вдруг почудилось что-то, послышалось. Я обеспокоено обернулась, и увидела позади… внизу, у подножия лунной дорожки… силуэт. Он был так далеко, почти неразличим, но он стоял, протягивал руку и шептал:
«Вернись, вернись ко мне». Я знала его, я любила его, и я должна была вернуться.
— Альона, кажется, наша девочка совсем не торопиться к нам, — заметил Бальтазар.
— А можно… можно мне назад?
— Конечно. Мы тебя не держим, дорогая, но будем ждать. Тебя и Алю, моего правнука Георгия, и моего прапраправнука Андрея. Не торопитесь к нам, но знайте, что здесь вас любят, ждут, и примут с распростертыми объятиями.
— Здесь, теперь мы будем вместе, — продолжил Бальтазар. — Благодаря тебе, моя крошка. Альона, правда у нас удивительная внучка?
— Правда, правда, — закатила глаза моя прародительница. — А теперь иди, спеши к своему любимому и будь счастлива.
— Обязательно буду, даже не сомневайтесь, — ответила я, обняла своих чудаковатых предков и бросилась бежать вниз, прямо в объятия моего любимого.
Пришла в себя я сразу, рывком. А рядом бабушка, бледная, слегка помятая, в смысле прическа растрепалась, лицо осунулось, глаза потускнели и она плакала, реально. Я в последний раз ее в таком состоянии видела, когда в больнице после постыдной попытки самоубийства лежала. Но сейчас было еще хуже. Да на ней лица не было.
— Бабуль? А почему здесь так холодно? — прошептала, нет, скорее прокаркала я. Вот и голос куда-то подевался, и я реально замерзла.
— Эля? — выдохнула бабушка. Ее глаза раз в пять увеличились в размерах и она кинулась меня обнимать и тут-то я поняла, чего это ее так распирает от счастья. Угадайте с двух раз, где я лежала? Ага, в мертвецкой, со жмуриками. Теперь уже мои глаза увеличились в размерах от непередаваемых ощущений. Это сколько же я в отключке пребывала, что меня за мертвяка приняли?
— Сутки, — выдала бабушка, когда перестала меня ручьями слез поливать, обнимать и лобзать, словно я икона какая.
— Сутки?
— Сутки, — подтвердила бабуля.
— Но как же. А что же. А где же. — в общем, дар речи у меня пропал надолго, аккурат до того момента, когда дверь в мертвецкую не открылась и не вошла.
— Мама!
— Эля? Эля!
В общем, эпизод с ручьями слез, обниманиями и целованиями повторился по второму кругу.
— Видимо, это у нас семейное, неожиданно воскресать, — хмыкнула я, намекая на виденную мной своими собственными глазами смерть моей дорогой мамули.
Оказалось, что это не она умерла тогда, а мой старый удивительный знакомец, метаморф, который помог мне когда-то Егора вытащить из тюрьмы. В общем, чтобы все понять, пришлось этим двум интриганкам рассказывать мне все с самого начала.
А началось все с моей просьбы узнать, кто убил моих родственников из рода Савойи и упек Еву в тюрьму на долгих восемнадцать лет.
Бабушка просьбу приняла всерьез и начала раскапывать. Раскопала не так много, чтобы забеспокоиться, ровно до того момента пока ей на глаза не попалось пророчество Осванг. Старое и древнее, как вся история нашей семьи. Вот тогда-то она и смекнула, что речь в нем может быть обо мне, а значит, у ее дорогой внучки есть сильный и скрытный враг, и этот враг начал действовать. Сначала нападение у ресторана, затем в доме, клан Шенери, Руфус, Данилевичи с похищением Хаджен. Конечно, она поняла, что все дело в пророчестве, которое кто-то пытается воплотить в жизнь. Она не знала кто, поэтому, заручившись поддержкой группы верных соратников из особого отдела начала свою игру, а точнее наблюдение за наблюдавшими.
— Когда тебя отравили, мы поняли, что заговорщики уже в школе, правда не знали о кулонах, о том, как сильно разрослась эта зараза. Они внедряли своих людей, а мы своих.
— Метаморф?
— И не только. У Стаса тоже были свои соображения, и мы решили объединиться, кстати, о том, что ты так и не соизволила мне рассказать о видении Омара мы еще поговорим, очень строго поговорим.
— Да, да, ты дальше рассказывай, — нетерпеливо потребовала я.
И бабушка продолжила.
— Он подозревал, что глава его ордена замешан в заговоре, сообщил, что внедрил туда своего человека.
