— Отличается? Как именно?
Воин огляделся, будто боялся, что тени вокруг могут подслушивать.
— По Темным землям бродят мертвые.
Ричард положил руку на луку седла и хмуро посмотрел на солдата.
— Что ты имеешь в виду, говоря: по Темным землям бродят мертвые?
— Только то, что сказал. Темные земли — вотчина демонов, в них охотятся падальщики из подземного мира. Я предпочел бы никогда не возвращаться туда.
Ричард подумал, что странно слышать подобные суеверные страхи из уст сильного молодого мужчины, солдата, побывавшего на войне и столкнувшегося лицом к лицу с ее ужасами, с какими теперь уже никому не доведется столкнуться.
Но потом он вспомнил, как Никки говорила ему, что магия Терновых Дев иная и у него нет никакой защиты от нее. Никки не только была известна когда-то как госпожа Смерть, она была еще и Сестрой Тьмы и служила Владетелю подземного мира. Она знала, что говорит.
При мысли о Кэлен, направляющейся туда, его сердце бешено заколотилось. Ричард знал, что последнее место, куда он позволил бы отправиться Кэлен, — Темные земли, а особенно к Терновой Деве. Но слишком многие обстоятельства указывали в том направлении, чтобы это было простым совпадением.
Ричард кивнул.
— Спасибо за предостережение, солдат. Я надеюсь догнать Мать-Исповедницу задолго до того, как она доберется туда.
Воин в знак преданности прижал кулак к груди.
— Возвращайтесь скорее, лорд Рал. Возвращайтесь в безопасность с Матерью-Исповедницей прежде, чем вам придется сделать хоть шаг по Темным землям.
Ричард натянул поводья, удерживая лошадь на месте.
— Командир стражи, позаботьтесь, чтобы Никки тоже сообщили, куда я уехал. Пусть ей передадут вот что: я полагаю, что Мать-Исповедница, вероятно, направилась к Терновой Деве на Тропе Карга. Я попытаюсь перехватить ее прежде, чем она туда доберется.
Один из солдат подбежал и перебросил через спину лошади седельные сумки.
— Возьмите хоть кое-какие припасы, лорд Рал.
Ричард слегка приподнял свой меч и уронил его обратно в ножны, проверяя, свободно ли тот ходит. Он кивнул солдатам в знак благодарности, а затем пустил лошадь к дороге, ведущей с плато вниз по склону.
Как только Ричард склонился к холке и дал лошади волю, животное тут же помчалось во весь опор и в грохоте копыт понесло его в ночь.
Кэлен резко очнулась. Слегка щурясь, осмотрела лес вокруг, тронутый первыми слабыми лучами рассвета. Собак внизу на земле видно не было — по крайней мере пока.
Они всегда появлялись снова.
Она точно знала, что рано или поздно ее догонят.
Кэлен смогла урвать для сна лишь несколько часов; неплохо, но явно недостаточно. Ну, по крайней мере она не свалилась с дерева. Несколько переплетенных ветвей образовали пусть не очень удобный, но более-менее безопасный островок, где удалось кое-как отдохнуть.
Полные ужаса дни казались бесконечными и слились в один непрерывный кошмар, так что Кэлен полностью потеряла счет времени. Неустанное преследование изнуряло. Только чрезвычайное утомление позволяло ей забыться сном.
Ночью, когда становилось совсем темно, собаки словно растворялись во мраке. Она решила, что скорее всего они отправлялись на поиски пропитания и на отдых. Поначалу Кэлен лелеяла надежду, что собакам надоест беспрерывная погоня и они отстанут.
В первые несколько ночей после того как она покинула дворец, еще на равнинах Азрита, когда псы по ночам исчезали, Кэлен казалось, что у нее есть шанс оторваться, увеличив расстояние между собой и сворой, но как бы быстро она ни убегала, сколько бы часов ни мчалась без остановки, и независимо от того, скакала она всю ночь напролет или нет, на рассвете нового дня собаки всегда оказывались поблизости и вновь начинали преследование.
Поскольку солнце, вставая, светило справа и чуть позади, Кэлен знала, что двигается в целом примерно на северо-восток. Это подсказывало ей в какой стороне остался дворец. Поскольку собаки на ночь исчезали, она несколько раз пробовала обойти их и направиться обратно, но такие попытки лишь приводили ее в засаду, устроенную сворой. Теперь она просто убегала, спасая свою жизнь. Как только преследующие ее псы появлялись вновь, Кэлен приходилось выбирать курс на северо-восток, и все ее мысли были лишь о том, как опередить их, как сохранить дистанцию между собой и возможными убийцами.
Иногда ей хотелось сдаться, просто прекратить бегство и дождаться конца. Но воспоминания о жуткой смерти Кэтрин были столь ужасны, что не давали Кэлен сдаться. Кэлен продолжала уверять себя, что, пока она жива, пока не позволяет стае настигнуть ее, шанс есть. До тех пор пока она в состоянии опережать их, она жива. А пока она жива, остается надежда.
Мысли о Ричарде поддерживали ее, не давали пасть духом. Мысль о том, что он найдет ее растерзанную собачьей сворой, была такой сокрушающей, разрывающей сердце, что Кэлен с удвоенным упорством принималась бороться за жизнь.
После того, как она покинула равнины Азрита и оказалась в гористой местности, ехать ночью верхом стало мало возможно. Кэлен опасалась, что в темноте животное сломает ногу. А без лошади собаки быстро догонят ее.
Лошадь была ее спасением. Кэлен, как могла, заботилась о животном. Она знала, что, потеряв лошадь, вскоре потеряет и жизнь. С другой стороны, если, жалея животное, она поедет медленнее, собачья свора скоро настигнет ее.
Сидя на ветке, Кэлен огляделась. Лошадь была привязана к соседней ветке длинной веревкой так, чтобы могла и пастись, и оставалась достаточно близко. Если бы Кэлен срочно понадобилась лошадь, она могла за веревку притянуть животное к себе, а затем спуститься ему на спину.
Собаки почему-то полностью игнорировали лошадь. Они рвались растерзать Кэлен, но не лошадь и никогда не нападали на животное. Тем не менее лошадь их равнодушие не успокаивало. Присутствие собачьей своры повергало животное в панику.
Кэлен поглядела вниз, высматривая лошадь. Несмотря на усталость, она знала, что надо скорее отправляться в путь, иначе появится свора и напугает лошадь. В панике животное может покалечиться. Если лошадь сломает ногу, Кэлен конец.
Если она позволит собакам загнать ее в ловушку на дереве, то у нее возникнут серьезные проблемы с тем, чтобы подтянуть лошадь к рычащим, лающим и щелкающим зубами зверям. Не нравилась ей и мысль о том, что в суматохе лошадь может освободиться и убежать без нее. Как только станет достаточно светло, чтобы видеть, следует немедленно двигаться дальше.
Ела она очень мало — походные лепешки, время от времени горстка орехов и кусочки сушеного мяса, что нашлись в седельной сумке. Она все еще не выздоровела и желудок мог ее подвести, да и есть особенно не хотелось, но она знала, что надо поддерживать силы, поэтому иногда заставляла себя.
