Пустынная улочка предместья, две застывшие в нескольких шагах друг от друга тени. Одана и Дер'Коне. Вот он делает шаг, хватает ее за руку… и падает, сметенный спиралью двух магий. Она давит на него, ломает кости, мешает дышать.
Я остался на месте, поддерживая заклинание, а Дэйман бросился к испуганной Одане. И заслонил ее собой, когда хрипящий некромант метнул в девушку кинжал. Не убил, только ранил.
Ругнувшись, маг снова вызвал огненный меч и замахнулся, чтобы нанести последний удар. Но не успел, сраженный чьим-то болтом.
Надо отдать ей должное, Одана не завизжала, просто прикрыла рот рукой и быстро отшатнулась в темноту.
С одотьером нужно было кончать, с неизвестным стрелком тоже. Мастер арбалета показался мне более опасным, решил начать с него.
Паршивец обнаружился за ближайшим деревом, как раз закончил перезаряжать оружие. Метнул в него заговоренным ножом: не было сил одновременно поддерживать два заклинания, и так вынужден был ослабить магический полог.
Арбалетчика я снял и пропустил момент, когда Асдеркон взломал мое заклинание и, шатаясь, поднялся.
Резкая боль пронзила живот, что-то теплое пропитало рубашку.
С трудом, по-собачьи часто дыша (нормально вдохнуть не могу, рана мешает), кривясь, выдернул кинжал (они у него оказались парными, как у любого аристократа, как я мог забыть о втором!) и, ощущая, как силы покидают меня, оседая на мостовую, воспользовался своим последним приветом — остатком энергии кольца.
Короткий агонизирующий крик Наместника сообщил о том, что он мертв. Да и не может остаться в живых человек с развороченной грудной клеткой. Неестественно вывернутая шея и обильные кровоподтеки только подтверждали мое предположение.
На всякий случай проверил, поискав Асдеркона среди живых. Нет, аура медленно угасает, испаряется, распадаясь на куски. В этот раз душе демона не повезло.
Да, я его убил, но и сам скорее на том свете, чем на этом. Некроманты не держат простых кинжалов, все они отравлены, чаще всего трупным ядом.
Слабость расползалась по телу, во рту уже чувствовался солоноватый привкус. Левая рука перестала слушаться, будто чужая. Судя по ощущениям, она онемела.
Лежа на заснеженной мостовой, истекая кровью, не в силах подняться, я напряженно прислушивался к вибрации земли под копытами лошадей. Стража. Дай мне Тьхери умереть раньше, чем они меня найдут!
Одана
Я думала, это конец, когда это окровавленное чудовище появилось из полыхнувшей огнем арки. Я обмерла, а потом бросилась бежать, не разбирая дороги. У мага, пусть даже раненого, было передо мной одно важное преимущество — его дар. Натолкнувшись на невидимую преграду, я вынуждена была остановиться.
Наместник усмехнулся:
— Ты все равно моя. Твои друзья тебе не помогут.
Не знаю, откуда во мне взялось столько силы и решимости, но я не стала молить о пощаде или звать на помощь (все равно бесполезно), а вспомнила о маме и ее мученической смерти. Ее, Иассон, Фейхары, ученицы жрицы, десятка маленьких девочек, которых эта тварь распотрошила на алтаре Олонис. Руки сжались в кулаки, праведный гнев жаром опалил щеки.
Как я ненавидела этого блондина с презрительным взглядом, его холодные серо-голубые глаза! Если он хочет получить силу, ему придется забрать её у мёртвой. Живой я с ним никуда не пойду.
— Ну, чего замерла? Пойдем. У меня не так много времени.
И сил. Судя по тому, как он дышит, как обмяк, привалившись к забору, Дейман и Лэрзен доставили ему немало хлопот. Где они, что с ними? Неужели погибли, защищая меня? А ведь совсем не обязаны были, я им никто.
Осторожно попятилась, стараясь не касаться невидимой магической стены, потом, различив на дороге расшатанный камень, резко нагнулась и запустила булыжником некроманту в лоб. Он не ожидал от меня подобной наглости и не успел увернуться.
Осыпая меня проклятиями, Наместник схватился за висок, на пару минут выпустив меня из-под контроля.
Не знаю, почему, но удерживавшая меня стена рухнула, и я со всех ног припустила прочь. Увы, далеко он мне убежать не дал, настиг в конце квартала, там, где даже не было масляных светильников. Хорошо хоть на деревьях и земле лежал снег, а то бы вокруг клубилась кромешная тьма.
Снова вспышка, снова из воздуха появляется разъяренный некромант.
Мы замираем друг напротив друга, потом Наместник шагает ко мне, хватает за руку…и со стоном заваливается на мостовую, корчась от боли. Я в ужасе поднимаю глаза, и сердце чуть не выпрыгивает из груди от радости: Дэйман! А там, чуть в отдалении, еще одна тень. Лэрзен?
Светлый маг кидается ко мне, заверяет, что все будет в порядке. От него слегка пахнет паленым, вся куртка в грязи и пятнах. Приглядевшись, я понимаю, что это кровь.
Нервная дрожь расползлась по телу, я разом вдруг обмякла. Стою и, судорожно сглатывая, смотрю на прижатого к мостовой Наместника. Мне страшно, хочется домой, в тепло, чтобы это все скорее кончилось.
Что-то блеснуло в воздухе, короткий свистящий звук…
Дэйман дернулся, заслонил меня собой. Я ничего не понимаю, но вижу, как покачнулся маг. Выругавшись, он вытащил из себя кинжал. Так это Наместник пытался убить меня? Светоносный, когда же это все закончится?!
Бедный Дэймон, этот негодяй серьезно ранил его, нужно немедленно перевязать рану, остановить кровь…
В руке светлого мага полыхнул огненный меч. Он шагнул к некроманту, замахнулся и вдруг, захрипев, упал. Конвульсивно дернулась голова, меч вспыхнул и потух, растворившись в воздухе.
Нагнувшись, я увидела вошедший в шею болт. Дрожа, прикоснулась пальцами к сонной артерии — мертв.
Я вскочила на ноги, прикрывая рот рукой, прокусив губу, чтобы не закричать. Волна паники накрыла меня, я ничего не могла с собой поделать, целиком и полностью отдавшись в ее руки.
Не отрывая взгляда от тела Дэймана, я отшатнулась в темноту, а потом, не выдержав, побежала. Остановившись через два перекрестка, отдышалась, сползла по стене на крыльцо какого-то дома и разрыдалась.
Из-за меня убили человека. Из-за меня Эльма лишилась жениха.
Слезы душили меня, радужной пеленой застилали глаза.
Я не думала о том, что слуги Наместника идут по моему следу, что нужно не сидеть и рыдать, а бежать отсюда без оглядки. Я не могла, мне было все равно.
Не знаю, сколько я так просидела, может, несколько минут, может, час, но слезы постепенно иссякли, и я снова была в состоянии мыслить. И первой мыслью было: Лэрзен! Он же остался там, один на один с еще живым Наместником и его приспешниками.
Холодок пробрался в сердце, вызвав дыхательный спазм.
Неужели его тоже….? А я ведь так и не извинилась, так и не поблагодарила его. Мучила беспочвенными подозрениями, а он делал все бескорыстно.
