— Вот и отлично. Сейчас попьем горячего чайку — ив арсенал, — сказал незнакомец.
— В арсенал? — уточнила Сирень.
— Ага. Надо подобрать тебе что нибудь веселенькое. Вообще, у нас много дел. Очень много.
— Починить снежный городок? — усмехнулась Сирень.
— Нет, городок у нас не к спеху. Есть пара граждан, надо с ними разобраться.
Незнакомец задумчиво повертел пальцем и снова дунул в трубку.
— Например? — поинтересовалась Сирень.
— Например, Ван Холл. Мне кажется, пришла пора с ним поговорить, этот мелкий гаденыш может помешать нашим великим планам.
Сирень промолчала.
— Ты, надеюсь, не против?
— Нет. А ты что, сам не можешь? С твоими то талантами? Перенесись к нему в опочивальню с бомбой — вот и все.
— Не получится. Ван Холл хитер, он чувствует, что я иду за ним, чувствует. И последние полтора года он все время летает на самолете. И утром, и вечером, и ночью, он на землю почти совсем не опускается, даже дозаправляется в воздухе. Я его не могу застать! Впрочем, о делах потом, кажется, сейчас он прибудет…
— А кто там, в реке? — Сирень кивнула в сторону севера. — Подо льдом?
— А, дрянь разная. Это было здесь еще до меня. Я особо не занимался этим вопросом, но на первый взгляд это Тиамат.
— Тиамат? Это что, та самая?
— Не знаю, может быть… Знаешь, я ей за уши не заглядывал, может, она. Там много разного, левиафаны, бегемоты, еще какая погань, штук сорок, не пересчитать. Да ну их, кому они нужны. Знаешь, это, собственно, мелкая нечисть по сравнению с тем, кто сейчас явится…
Сирень хотела спросить, кто именно сейчас явится, и уже почти собралась, но было уже поздно, тот, кто должен был прибыть, прибыл. Ударил ветер, разогнал облака, и Сирень увидела, как над крышами домов пронеслась черная тень. Облака опять сошлись, но теперь они двигались, и чувствовалось, что там, за тучами, есть что то живое и большое.
— Что это? — спросила Сирень. — Там…
Небеса разорвались, снег под ногами дрогнул и задрожал, а потом все стало тихо. Так тихо, что Сирень услышала, как звенят стекла в домах вокруг. Воздух замер, и вдруг возник дракон.
Не появился, не спустился, не упал, а просто возник. Вот только что его не было, крыши, засыпанные снегом, а вот теперь на крыше появился он. Сам высотой почти с пятиэтажный дом, с необычной, размытой мордой, с челюстями, с зубами, с крючьями на морде, с глазами… Сирень не могла уловить его глаза, они были спрятаны в глубине остроуглых черных пластин, составлявших конструкцию черепа.
Крылья. Вокруг дракона плясали многочисленные вихри, дракон двинул крыльями, и вихри погасли, остался только снег, медленно вращающийся над головой.
— Это кто? — прошептала Сирень. — Это…
— Валькирия, — ответил незнакомец. — В просторечье действительно дракон, но это так… Валькирия.
— Валькирия, — стуча зубами, повторила Сирень, — это оттуда, где Рагнарёк?
— Ага.
— Откуда он… Этот… Эта…
Сирень забыла, как говорить. Да и не хотелось говорить, зачем говорить, если смотреть можно, холодно вот только.
Дракон собрал крылья и стал похож на ворону, на исполинскую ворону, усевшуюся на крышу пятиэтажки. Он повел плечами и сжал когти, и крыша под его когтями сломалась, дракон переступил вбок.
— Это… — повторила она. — Это ведь…
— Это мой младшенький, — сказал незнакомец. — Младшенький, но крупненький. Его зовут Тема.
— Тёма… — Сирень смотрела на существо. — Тёма, он ведь… Тёма…
Она не верила, никак не могла поверить, в это трудно поверить.
— Впечатляет, да? — с гордостью спросил незнакомец. — Меня самого впечатляет. Он получился гораздо лучше, чем я ожидал. Гораздо. Скорость реакции, мощь, и потом… Он ведь тоже попрыгун, да. Для того чтобы добраться в славный Асгард с грузами доблестных душ, одних крылышек мало, нужно что то помощнее. Кстати, ты в курсе, что Вселенная состоит изо льда?
Сирень не ответила, у нее застучали зубы. От холода, точно от холода, он пополз по спине, и Сирень кашлянула.
— О, — протянул незнакомец, — вселенский лед сделал свое дело. Потерпи секундочку, сейчас мы это исправим… Тьма, дама мерзнет! Пыхни разок!
Дракон расправил крылья, и они легли на крышу пятиэтажки, обняли ее и свесились вниз. Черное и белое. Дракон был черен, как уголь, на белом снегу это выглядело особенно. Сирени показалось даже, что с крыльев стекают черные кляксы.
— Пыхни! — крикнул он. — Пыхни, Тьма!
Дракон со свистом втянул в себя воздух, с ревом самолетной турбины, мощно, так что с окрестных домов посыпались сосульки и съехал снег, и вдруг дракон плюнул в воздух огнем. Бешеным огненным фонтаном.
Стало тепло почти сразу.
Огонь достал до низких туч, и они пролились водой, которая по пути испарилась и окружила Сирень прозрачным туманом. Огня было так много, что он не растворился весь, а падал вниз рваными кусками. От них загорелась елка, хвоя легко подцепила пламя, дерево вспыхнуло оранжевым.
— Ну вот, — поморщился незнакомец. — Елку спалили, а Рождество на носу, а так праздника хотелось… Впрочем, можно и новую добыть, этой уже сто лет в обед…
Елка горела.
Сирень чувствовала, как ей становится теплее. Она стояла посреди тающего снежного городка, смотрела, как тает Дед Мороз и плачет теплыми слезами Снегурочка, как трескаются серебряными искрами игрушки на елке, как от перепада температур лопаются стекла в соседних домах.
Как напротив нее сидит черный дракон. Валькирия, птица войны, исполненная ярости и боевого безумия, пьющая кровь павших воинов и уносящая их души в Валгаллу.
— Вот так и живем, — незнакомец поморщился. — Как то так, весело.
Все таки здорово похож на рыцаря, подумала Сирень. Только не на того, что раньше водились, а на современного. На бойца. На воина.
Дракон плюнул в воздух еще раз. В этот раз он свернул челюсти по–другому, и огонь ушел высоко в небо, проткнул низкие тучи и разогнал их в стороны. Сирень увидела звезды. Это было обычное небо, бледно–синее, чуть розовое от заходящего солнца. Небо со звездами. С яркими, холодными и остроугольными. Звезды не мерцали, они были точно вырезаны из фольги, низкие и ненастоящие. Дракон поглядел на звезды и скрежетнул зубами, звук получился неприятный. Сирень неожиданно подумала, что дракон грустит. Грустит же он по чему нибудь, по звездам, по воле, наверняка и драконы тоже печалятся.
Сирени тоже было печально. И странно. Хотелось читать стихи и вязать рукавицы.
— Слышишь? — спросил незнакомец. — Знаю, слышишь. Когда сюда попадаешь в первый раз, всегда слышно лучше.
— Что слышно?
