— А куда мне идти? — спросил Фродо. — Ты же говоришь, что не можешь указать мне путь в горы. Но я должен преодолеть их, потому что дал слово всему Совету, что пройду туда или погибну. Если бы я повернул назад перед последним, самым трудным испытанием, как бы я смог вернуться к эльфам и людям? Разве ты принял бы меня как гостя в Гондоре, если бы я появился там с той ношей, которая ввергла в безумие твоего брата? Какая судьба обрушилась бы тогда на Минас Тирит? Кто знает, не стали бы тогда два разрушенных Минас Моргула смотреть друг на друга пустыми глазницами над опустошенным краем?
— Этого я не хочу, — сказал Фарамир.
— А чего же ты от меня хочешь?
— Не знаю. Но не хочу, чтобы ты шел на смерть или на муки. Не думаю, чтобы Мифрандир послал тебя по этой дороге.
— Раз он погиб, я должен сам идти по единственной дороге, которую знал. У меня нет времени искать лучшую, — сказал Фродо.
— Суровая судьба тебе досталась, и безнадежное дело, — сказал Фарамир. — Помни хотя бы мое предостережение: не доверяй своему проводнику, не верь Смеаголу. У него на счету уже есть убийство, я прочитал это в его глазах. — Гондорец глубоко вздохнул. — Вот так мы встретились и сразу расстаемся, Фродо сын Дрого. Тебя не надо утешать пустыми словами. Знай, что у меня почти нет надежды увидеть тебя снова под солнцем на этой земле. Но в дорогу прими мои добрые пожелания тебе и всему твоему племени. Сейчас отдыхай, а мы тем временем приготовим тебе провиант. Мне бы очень хотелось узнать, каким образом этот колченогий Смеагол завладел Сокровищем, о котором ты говоришь, и как он его потерял; но не буду больше тебя тревожить. Если, несмотря ни на что, ты вернешься в страну живых, то мы сядем с тобой на крепостной стене в полном блеске солнца, смеясь над прошлыми страхами, и все друг другу подробно расскажем. А пока — прощай.
Фарамир встал, низко поклонился Фродо, раздвинул занавеску и пошел к своим солдатам.
Фродо и Сэм вернулись на свои ложа и некоторое время лежали молча. Сон не шел, день уже начинался, и вокруг суетились люди. Потом хоббитам принесли воду для умывания и пригласили их к столу, накрытому на троих. Завтракали они с Фарамиром. Он так и не ложился со вчерашнего дня, но не казался усталым.
Когда они кончили трапезу, Фарамир встал.
— Голодать в дороге вы не будете, — сказал он. — Ваши припасы кончаются, но немного провианта в дорогу мы вам собрали, я приказал уложить его в мешки. Пока вы идете по Итилиэну, в воде тоже недостатка не будет, только не пейте из ручьев, текущих с Имлад-Моргул, из долины Живой Смерти. Я хочу вам еще кое-что сказать. Мои разведчики вернулись, некоторые из них дошли почти до Мораннона. Они принесли странные вести: все вокруг обезлюдело. На дорогах никого, нигде не слышно ни шагов, ни звука рога, ни даже звона натягиваемой тетивы. Над страной, которую нельзя называть, полная тишина. Что это может означать, я не знаю. Думаю, что приближаются великие события. Это затишье перед бурей. Спешите! Если вы готовы, идите немедленно. Скоро над Горами Тени встанет солнце.
Хоббитам принесли их дорожные мешки, заметно потяжелевшие, и две толстые палки из полированного дерева с железными наконечниками и резными набалдашниками, через которые были продеты ременные петли.
— У меня нет для вас подходящих даров, — сказал Фарамир. — Возьмите палки, они вам пригодятся в горах. Такими палками пользуются жители Белых Гор, а эти укорочены под ваш рост и заново окованы. Они сделаны из ценного дерева, которое называется ливифрон, его очень любят наши мастера. Есть поверье, что палка из ливифрона помогает ушедшему вернуться, а пропавшему найтись. Хотелось бы, чтобы это свойство сохранилось и выручило вас в мрачной стране, в которую вы идете!
Хоббиты низко поклонились.
— Гостеприимный друг! — произнес Фродо. — Элронд Полуэльф предсказывал мне, что в дороге я встречу друзей там, где меньше всего можно ожидать. Он оказался прав. Такой удивительной дружбы я себе и представить не мог. Из нашей встречи в злую годину вышло великое добро.
Хоббиты быстро собрались в дорогу.
Воины привели Голлума, который явно ожил, но все время держался возле Фродо, избегая встречаться взглядом с Фарамиром.
— Твоему проводнику придется завязать глаза, — сказал Фарамир, — а тебе и твоему слуге можем не доставлять этой неприятности, если не хотите.
Голлум так извивался, скрипел, бормотал, цеплялся за Фродо, когда к нему подошли солдаты с повязкой, что Фродо сказал:
— Давай повязки всем нам, и завяжите глаза мне первому, может быть, тогда он поймет, что с ним ничего плохого не случится.
Так и сделали, после чего всех троих вывели из убежища Эннет Аннон. Какое-то время они шли по каменным коридорам и лестницам, потом в лицо повеяла утренняя лесная свежесть. Наконец, Фарамир приказал снять повязки.
Они стояли в лесу под деревьями. Шум водопада сюда не доходил, их от него отделял южный склон и овраг с ручьем, бегущим по его дну. С запада между деревьями был свет и виднелось небо, словно там мир кончался.
— Здесь наши пути расходятся, — сказал Фарамир. — Даю вам последний совет: не сворачивайте сразу на восток. Идите прямо, тогда еще долго вас будет скрывать лес. С запада горы обрываются местами круто, местами более полого, держитесь края гор и края леса. Можете поначалу идти при дневном свете. Пока везде спокойно, злой Глаз Врага ненадолго отвернулся от этих мест. Но покой обманчив. Спешите, не тратьте времени. В добрый путь!
Он обнял хоббитов, по обычаю своего племени наклонившись и поцеловав каждого в лоб, положа руки им на плечи.
— Пусть сопутствует вам помощь всех людей доброй воли! — сказал он на прощанье.
Они поклонились почти до земли. Фарамир повернулся и, не оглядываясь, пошел к двум солдатам, ожидавшим его в отдалении. Хоббиты снова удивились тому, как быстро могут передвигаться люди в зеленом, — они исчезли за деревьями в мгновение ока. Вокруг был только лес, будто все, что произошло, им приснилось.
Фродо вздохнул и повернулся к югу. Голлум, явно презирая прощальные церемонии, копался под корнями ближайшего дерева. «Вонючка опять есть хочет, — подумал Сэм. — Ну вот, все начинается сначала».
— Они уже ушли? — спросил Голлум. — Злые, противные люди. У Смеагола еще шея болит, да-да, болит шея. Идем отсюда скорей.
— Идем, — согласился Фродо. — Но если умеешь только шипеть на людей, которые оставили тебя в живых, то лучше молчи.
— Господин хороший, — заскрипел Голлум. — Смеагол пошутил. Он всех прощает, он не держит обиды, да, да, даже на доброго господина, который его обманул. Господин добрый, и Смеагол добрый.
