— Я не делала его рабом, Дайм. Его Биун приволок продавать. А я купила.
— Да-да, кто бы сомневался, что ты тут не причем! Вот так прямо с ошейником и заклятием немоты и купила, и снять не смогла. Ага.
— Да, не смогла. И сейчас не могу. Потому что он сразу уйдет. Дайм, я не могу его потерять, но я знаю… Дайм, как я буду жить без него? Совсем немного осталось… как мне защитить его, как удержать?
— Раз ты знаешь, Шу, так какой смысл за него цепляться?
— Ты тоже это чувствуешь, да?
— Шу, милая, я не могу тут тебе помочь. Никак. Только ты сама должна понять, как тебе поступить. Ты маг, в конце концов, или базарная шарлатанка? Если ты знаешь, что должно быть, так и поступай соответственно.
— Вот только, Дайм, как бы я ни поступила, результат один. Отпущу я его или нет, все равно я его потеряю. И если снять с него ошейник, то это просто случится немного быстрее.
— Насколько быстрее?
— Дня два… или три.
— И ради этих двух дней ты продолжаешь его держать?
— Да. Ради двух дней, ради двух часов… я понимаю, это жестоко, но ничего не могу с собой поделать. Я даже не могу сказать ему, что люблю. Каждый раз на меня немота нападает.
— Даже так? Шу, ты уверена, что шансов совсем нет?
— Я их не вижу. По крайней мере, от меня тут уже ничего не зависит. Я могу только ускорить процесс, но никак не помешать ему. Ширхаб! Как же я ненавижу это знание! Все это время… каждую минуту понимать, что все бесполезно, и что бы я ни сделала, все равно… видеть, как ему больно, как он тоскует… заниматься с ним любовью с чувством, что это в последний раз. Я не хочу так! Почему, Дайм? Почему все так неправильно?
— Не знаю, любовь моя. Не знаю, — он бережно прижимал горько всхлипывающую девушку к себе, поглаживая и успокаивая. И корил себя за дурость. «Пусть кажется, что она творит незнамо какую глупость, но неужели трудно привыкнуть, что не я один что-то понимаю в этой жизни? И что если уж пытаться помочь, то не так прямолинейно. Хотя… выговориться ей тоже полезно. Но как же это все больно! Проклятый Рональд, неужели ему удастся её сломать? Как он предугадал? Или действовал по принципу не так, так этак? Загнать Шу в ловушку с помощью Темного Хисса… и потирает руки, сволочь, в предвкушении. Ненавижу!»
Шу чувствовала себя последней дурочкой и размазней. Разве хоть когда-нибудь ей было легко? Или судьба сплошь оделяла её приятными сюрпризами? Так какого гоблина лысого она распустила сопли? Как будто Дайму делать больше нечего, как только слезки ей вытирать. Как он вообще терпит до сих пор её жалобы, непонятно.
Увидев, что принцесса приходит в себя, Дайм осторожно отстранился от неё, уселся рядом на стул и налил ей крепкого чаю с медом.
— На, выпей, — он всучил Шу чашку, — все? Наводнение отменяется?
— Угу. Отменяется.
— Вот и ладно. У нас и кроме наводнения дел полно. Ты о братике не забыла ещё?
— Забудешь о нем, как же.
— И что ты думаешь делать?
— Для начала послушать, что ты мне скажешь.
— Вы мудры не по годам, Ваше Высочество, — Дайм шутливо поклонился.
— Ну?
— Ну. Ты с Таис вчера не разговаривала?
— Да как-то не получилось.
— Как же, Ваше Высочество скандалить изволило, где уж тут посмотреть, что под носом творится.
— Не напоминай мне об этом позоре.
— Ты хоть рокового красавца рядом с ней видела?
— Мелькал кто-то. Дайм, говори уже толком, довольно мня воспитывать.
— Хорошо, не буду.
За увлеченным обсуждением личной жизни короля и возможной стратегии завоевания им заново собственной строптивой невесты их и застал спустившийся в гостиную Тигренок.
239 год. Суард, второй день Осенних гонок.
Проснувшись, Хилл не сразу понял, где он. Только что дельфины фыркали и пихались, играя с ним в прозрачных морских волнах, на губах все ещё чувствовался вкус соли, слышался плеск и крики чаек, ласковое солнце оглаживало обнаженную кожу сквозь тонкий слой воды… и, вынырнув вновь из сияющей, пронизанной светом прохладной глубины он оказался в странно роскошной спальне. Озираясь удивленно, он несколько мгновений пытался вспомнить, как же его сюда занесло. Откуда-то снизу доносились голоса, такие знакомые… такие притягательные… Шу! Надо же, он так крепко уснул, что позабыл все на свете. Зато чувствовал себя на диво свежим и полным сил. Даже недавняя тоска спряталась, почти не напоминая о себе. Как он умудрился уснуть? Хилл пытался понять, приснился ему маркиз, заявившийся в спальню Шу, и их странный разговор, или же все было на самом деле.
Судя по тому, что он был одет, не приснился. И Шу, её такой нежный поцелуй, её слова… нет, не может быть, чтобы она назвала его «любовь моя». Это точно приснилось. Иначе зачем она усыпила его? Хилл ни на секунду не усомнился, что он уснул не просто так. Она всего лишь хотела на время избавиться от него, чтобы не путался под ногами.
Вот он и проснулся окончательно. Никакого моря и света. Снова навалилась тоска, ощутимо дохнуло холодом, заворочалась привычная боль. Ну, по крайней мере, он ведь проснулся, не так ли? Значит, ещё можно немножко потрепыхаться. Ещё для чего-то он ей нужен. Или маркизу. Нда, для чего он может пригодиться Дукристу, сомневаться не приходится. Лунный Стриж и раньше слышал о несколько необычных пристрастиях маркиза Длинные Уши, но особо не придавал им значения — зачем любовнику принцессы ещё и мальчики? Да и в Суарде он свои особенности не проявлял, видно, незачем было. Ладно, вряд ли Шу решит подарить его маркизу совсем, а так… плевать. Хуже все равно не будет.
С такими оптимистичными мыслями он поднялся и подошел к окну. На улице накрапывал мелкий дождик, напоминая о том, что лето закончилось. Желтый каштан за окном понуро опустил листья, вчера ещё нарядный, шумный и праздничный сад казался грустным и покинутым. Только яркая, бесшабашная радуга, висящая над парком, словно наперекор осени, дождю и тоске сияла веселым разноцветьем. Эта радуга, прекрасная и мимолетная, напомнила ему её улыбку. И то нечаянное счастье, что в насмешку показала ему судьба. То, что могло бы быть, если бы… слишком много если. Слишком далеко они, слишком многое их разделяет, чтобы всерьез надеяться на её любовь. Самое большее — должность любимой игрушки Её Высочества, и то ненадолго. А теперь, когда вернулся её любовник, он вообще ей больше не нужен. Разве что… неважно. Пусть хоть так. Ещё немного погреться в тепле их любви, теша себя иллюзией того, что и ему что-то перепадет. Маленький отсвет, крошечный лучик — это же лучше, чем совсем ничего. Гораздо лучше, чем скорая встреча с незабвенным покровителем.
