Атайя подалась назад, опустив глаза и надев на лицо самую убедительную маску смирения, одновременно посылая мысленные щупальца в мозг Мудреца. Раньше она редко пользовалась этой техникой. Когда-то Атайя попыталась усыпить внезапно возникшего перед ней стражника — то была самая легкая форма заклинания, к тому же его использование в тот момент оправдывалось инстинктом самосохранения. Однако общий принцип оставался тем же, требовалось лишь задействовать большую силу. Впрочем, сейчас Атайя, напротив, старалась сделать свое проникновение в разум Мудреца как можно мягче. Чуть большее усилие, и он заметит враждебное присутствие в своих мыслях и отразит заклинание до того, как оно успеет закрепиться в голове.
Для этого нужно не так уж много силы, — говорила себе Атайя. — Он достаточно высокомерен. Не так уж трудно убедить его…
— Я совершила ужасную ошибку. Я слишком поздно поняла это, но… — Для пущего эффекта принцесса позволила губам задрожать. — Теперь я вижу, что вы гораздо более сильный колдун, чем я. Какая глупость — бросить вам вызов!
Crede omnino. Сильное подводное течение бурлило под поверхностью ее слов, эхо его долетало до самых дальних пещер разума Мудреца. Crede omnino quae audis. Верь мне. Верь всему, что услышишь…
— Как бы я хотела, — прибавила Атайя слегка мелодраматическим тоном, — повернуть время вспять, и тогда я согласилась бы стать вашей женой. Все могло бы быть иначе. — Принцесса жалостливо всхлипнула. — Все могло бы сложиться так прекрасно.
Самоуверенная улыбка Мудреца подсказал а принцессе, что он верит ей, или говоря точнее — даже не усомнился в правдивости слов. Глаза Мудреца слегка затуманились, а слова прозвучали несколько напыщенно.
— Вам стоило только захотеть. Но теперь мы связаны. Только один из нас покинет эту арену.
Атайя снова шмыгнула носом, осторожно усиливая давление своего подсознательного убеждения.
— Всю мою жизнь я слишком поздно понимала, как ошибалась. Но если я должна умереть… могу я рассчитывать хотя бы на поцелуй? Только чтобы ощутить хотя бы малую часть того, что я потеряла.
Мудрец двинулся к ней, в глазах зажглось желание. Атайе стоило большого труда удержаться от того, чтобы не отпрянуть с отвращением. Хорошо хоть, я уже лишилась своего завтрака, — подумала принцесса, бросив взгляд на лужицу отдающей кислым желчи у своих ног.
Атайя обхватила его за талию, еще туже затягивая узел заклинания.
— Я так хочу тебя, — пробормотала она. — Какая женщина отказалась бы?
Как только их губы приблизились, принцесса направила следующее заклинание, пробившее брешь самоуверенности Мудреца словно удар меча.
— Laqueum spinosum mihi fac! — прокричала Атайя, стремительно накидывая невидимую петлю из чертополоха на горло Мудрецу.
Этим заклинанием атаковал ее Кельвин в памятную ночь своей смерти. Принцесса знала, что испытывает сейчас Мудрец, — мир почернел перед глазами, из легких исчез воздух, сознание затуманилось, тогда как невидимое ожерелье из шипов оставляло рваные раны в нежной плоти. Атайя надеялась только, что Мудрец не применит смертоносные зеленые спирали, как когда-то поступила она сама, и не убьет ее, как она когда-то убила Кельвина. И это станет ужасным и заслуженным финалом ее короткой жизни.
Принцесса наполнила всей своей магической силой веревку из шипов, затягивая ее так туго, насколько позволяла сила адепта, но этого оказалось недостаточно. Издав звериный рев, Мудрец сорвал веревку с горла, освобождаясь от рабского железного ошейника. Атайя почувствовала в голове болезненное ощущение, когда веревка порвалась в клочья.
Задыхаясь, Мудрец с ненавистью глядел на принцессу. Ему не понравилось, что жертве удалось одурачить его своими обольщающими уловками.
— Больше ты не обманешь меня.
В глубине сознания Атайя продолжала повторять про себя последовательность лордов Совета, стараясь удержать концентрацию и не дать одурачить себя с помощью обращенных к разуму заклинаний.
Малькон, лорд Третьего Совета, семь лет, Кирия, лорд Четвертого, один год…
Тут Атайя ощутила прикосновение руки к плечу — быть этого не может! — и когда повернулась, чтобы посмотреть, кто там, хотя и понимала, что не должна этого делать, то потрясенно вдохнула и застыла, не в силах выдохнуть.
Нет, этого не может быть!
Конечно, все это иллюзия, — остановила себя принцесса, закрывая глаза щитом от иллюзии. — Сакрет, лорд Пятого…
Однако разум уже попал в ловушку, уже запутался в шелковых сетях заклинания. Атайя попыталась оттолкнуть их, но безуспешно — наслоения лжи быстро подавили ее волю. Всякое сопротивление было забыто, когда магическое покрывало Мудреца скрыло ее настоящие мысли, заменив их воображаемыми.
Сапоги беззвучно ступали по булыжной мостовой, кто-то обошел принцессу, чтобы оказаться с ней лицом к лицу. Такие сапоги носили гвардейцы Дарэка. Не может быть… но это был он.
Принцесса больше не сомневалась в реальности происходящего.
— Тайлер?
На капитане был темно-красный мундир, такой же, как в день, когда Атайя видела его в последний раз. Плечи Тайлера больше не украшали знаки различия капитана королевской гвардии. Некогда светлые волосы потускнели и приобрели серый цвет, а в зеленых глазах, когда-то взиравших на принцессу с нежностью и восхищением, горела ярость. Атайя потянулась к нему, но он отнял руку — на ощупь рука была холодной и неживой.
Не говоря ни слова, Тайлер отвернул высокий воротник рубашки и показал распухшую кровавую полосу поперек горла — место, куда обрушился топор, невозможная для живого человека отметина.
— После всего, что я сделал для тебя, вот моя награда, — горько произнес он, пристально глядя на принцессу. — Не верь, что это не больно, Атайя. Все это ложь, придуманная для того, чтобы не чувствовать вины. — Не прикрывая шрама, Тайлер направил на принцессу обвиняющий палец. — Ты уверяла меня, что любишь, а на самом деле тебе нужен был кто-нибудь, кто защитил бы тебя от гвардейцев твоего брата, чтобы ты могла бежать и выйти замуж за другого…
Слова Тайлера вонзились в сердце Атайи как раскаленная сталь.
— Ты же знаешь, что это неправда…
— Тогда докажи, — произнес он. — Позволь Мудрецу выиграть это незначительное соревнование. Соединись со мною в мире, где я обитаю ныне. Там мы сможем быть вместе, ты ведь всегда уверяла, что хочешь этого. Если ты действительно любишь меня, то должна сделать то, о чем я прошу. Когда-то, чтобы доказать свою любовь, я принял смерть за тебя. Теперь твой черед.
