Торвент и Хармана невольно хохотнули. Давно замечено – накануне боя особенно хочется смеяться. Торвент продолжил:
– Но мне не стоило бы утомлять вас рассказами об этом, если бы не одна интересная находка…
– Неужто мешок с золотом? – скептически поинтересовался Герфегест.
– Отнюдь. Кое-что получше. Я обнаружил подземный ход, ведущий из крепости вниз. Я прошел по нему от начала и до конца. Когда-то он, возможно, выводил на поверхность в районе гавани. Сейчас он обрывается там, где заканчивается каменное основание крепости. Его выход завален песком. И все-таки кое-кто мог бы пройти по нему и вылезти в самом сердце лагеря Шета окс Лагина. Вон там!
Торвент указал туда, где рвалось к небесам неистовое пламя костра, потворствовавшее магическому деланию. Кто там сейчас – Шет, Ганфала, Горхла?
– Неужели ты всерьез предлагаешь нам пробраться по нему, вылезти там, в лагере врагов, снова ввязаться в неравную схватку?.. Такие штуки, как известно, хорошо кончаются только в древних-предревних хрониках. Да еще в пьяных бреднях наемников твоего императорского величества, – без всякого оживления отозвался Герфегест.
Герфегест был реалистом. После сегодняшнего сражения он стал еще и пессимистом. Он прекрасно знал, чем оборачиваются пресловутые военные хитрости, старательно воспеваемые во всех трактатах по стратегии и тактике, которые только существуют по обе стороны Хелтанских гор. Все эти подземные ходы, из которых выныривает вдруг целое войско. Выныривает, чтобы нанести сокрушительнейшее поражение…
Герфегест любил авантюры. Но только не авантюры в военном деле. В конце концов, довольно на сегодня!
– Нет, Герфегест, нам пробираться через него нет никакого смысла. Да это и не получилось бы – песок бы все сыпался и сыпался без остановки. Пришлось бы целый месяц строить подземный ход с основательными стенами. Но ты забыл о том, что у нас есть кое-кто получше.
– И кто же этот самоубийца?
– Слепец! – воскликнула Хармана, наконец-то сообразившая, куда клонит Торвент.
4
«Ход Пятидесяти Осторожных Шажков».
Такая надпись была отчеканена на бронзовой двери, перед которой остановились Хармана, Торвент, Герфегест и четверо дюжих Лорчей – они несли клеть со Слепцом.
Ни Герфегесту, ни остальным не хотелось заглядывать под воловью кожу, которой была накрыта клеть. И без того было ясно, что Слепец чувствует себя по меньшей мере превосходно. Он давным-давно восстановил свою целостность и теперь почесывал слуховые бугры своим омерзительным ложноязыком. Хорошо быть бессмертным!
– Вот уж не думал, когда впервые увидел эту гадину расчлененной на мелкие куски, что мне предстоит встречаться с ней еще столько раз, – шепнул Герфегест Торвенту.
Его Величество кивнул – от Слепца он и сам был не в восторге.
Хармана отворила дверь. Из хода потянуло затхлой сыростью и крысиным пометом. Хотя какие в Дагаате крысы-то?
– Как только я отворю – освободите защелки и протолкните клеть за дверь, – приказал Торвент Лорчам.
Как только клетка со Слепцом, еще не успевшим понять, что ему подарили свободу передвижения, опустилась на пол подземного хода, Торвент сдернул с клетки кожу, тут же захлопнул бронзовую дверь и задвинул засовы.
– А с чего ты взял, что он предпочтет пробираться в лагерь Шета окс Лагина, разгребая песок, вместо того чтобы сейчас вынести эту хлипкую бронзовую препону между ним и свежей пищей? Почему бы ему не попытаться поужинать нами? – поинтересовалась Хармана, указывая на дверь. Изнутри хода послышался протяжный металлический гул – это перевернулась на бок клетка, из которой вылез сориентировавшийся наконец Слепец.
– Слепец – это очень простое животное, хотя жизни в нем и не сыщешь. Страсть к убийству и пище – ничто в сравнении с той страстью, что положена в основание его естества. В сравнении со страстью к Семени Ветра. Да, сейчас он чует нас. Но он чует и близость Семени! Слепец умен ровно настолько, чтобы чувствовать: он сделает еще пятьдесят осторожных шажков по подземному ходу и зароется в певучие пески, а выползет уже рядом с предметом своего вожделения. Я не сомневаюсь в том, что Семя у Ганфалы. Если, конечно, его еще не прибрал к рукам Шет окс Лагин. Впрочем, Слепцу это все равно.
– Ты хочешь сказать, Слепец принесет нам Семя Ветра, как ласковый пес приносит обувку своему хозяину? Не верю, – заключил Герфегест.
Торвент безучастно пожал плечами.
– Надо пробовать. Ничего лучшего нам не дано.
5
Ветер хлопотал в шелковых полотнищах походного шатра Ганфалы, а полумесяц на небе с недоумением взирал на своего голубого собрата, которым был увенчан все тот же шатер. Сам Ганфала, пребывая в крайне дурном расположении духа, прохаживался по лагерю. Подсаживался к варанцам, ужинающим у костров. Отпивал сельха из фляг людей Орнумхониоров. Беседовал с мелкими и крупными военачальниками.
– Шет окс Лагин сейчас очень занят, он не может поговорить с тобой, Надзирающий над Равновесием. – Именно такой ответ получил Ганфала полчаса назад возле шатра Сиятельного князя.
Рыбий Пастырь чувствовал себя отвратительно. Или даже хуже, чем отвратительно. Если только оно бывает – это «хуже». Предательское головокружение. Слабость в чреслах. Язык покрыт толстым слоем зловонного золотистого налета. Пальцы дрожат. Перед глазами то и дело встает почти непроницаемая бордовая пелена.
Да, дорого заплатил он за сокрушение Густой Воды. И втрое от того – за схватку со Стагевдом в проливе Олк. Но Ганфала не хотел признаваться себе в том, что его сила почти иссякла. Он делал все возможное, чтобы показать другим, а на самом деле в первую очередь самому себе, что он бодр, собран и силен.
– Эй, вы! Чего развалились в карауле? – рявкнул Ганфала на пьяных в дым варанцев.
Вояки неохотно встали и отвесили Ганфале более чем умеренные поклоны. Неохотно, лениво, едва ли не пренебрежительно!
«Ни одна собака не посмела бы вести себя так еще два месяца назад», – грустно заметил Ганфала, поднимая полог своего шатра. Одинокое ложе, холодное ложе старика.
Но сон не шел к нему. Шет окс Лагин занят. Он, видите ли, занят. Еще одно оскорбление! Явное, наглое и недвусмысленное! Шет окс Лагин – важная птица. Настолько важная, что может себе позволить плевать в лицо своим союзникам накануне решительного сражения?!
Ганфала открыл глаза. Странный шорох – как будто кто-то толчет песок в ступе. Глупости.
Шет окс Лагин. Он совершил ошибку, полагая, что Шет послужит его целям, а затем уберется восвояси. Похоже, это он, Ганфала, послужит целям Шета, а потом уберется. Куда? Какие это будут «восвояси»?
