Дверь распахнулась настежь и в проёме показалась точеная фигура Амаранты. Тамлин — с ней был Тамлин, его глаза немного расширились и напряглись плечи, пока губы Риса продолжали сминать мои.
Амаранта рассмеялась, а лицо Тамлина превратилось в каменную маску, бесчувственную, в ней не было ничего от Тамлина, с которым я была несколько минут назад.
Рис спокойно отпустил меня, скользнув языком по нижней губе, когда за Амарантой столпились Высшие Фэ и подхватили её смех. Рисанд послал им ленивую, самодовольную усмешку и поклонился. Но в глазах королевы что-то вспыхнуло, когда она смотрела на Рисанда. Шлюха Амаранты — как они его называют.
— Я знала, что это только вопрос времени, — сказала она, положив ладонь на руку Тамлина. Вторую она подняла — подняла так, чтобы глаз Юриана мог увидеть. — Вы людишки все одинаковы, не так ли.
Я держала язык за зубами, хоть и хотела умереть со стыда, хоть и до боли хотела объясниться. Тамлин должен понимать правду.
Но мне не выпала роскошь выяснить, понял ли всё Тамлин, Амаранта прищёлкнула языком и отвернулась, уводя за собой своё окружение.
— Типичные человеческие отбросы с их непостоянством, глупые сердца, — сказала она, ни к кому не обращаясь — довольная словно кошка.
Вслед за ними, Рис схватил меня за руку и потащил обратно в тронный зал. Только выйдя на свет, я заметила пятна и мазки краски — размазанные рисунки на моих запястьях и животе, и краску, таинственным образом появившуюся на руках Рисанда.
— На сегодня я устал от тебя, — Рис слегка подтолкнул меня к главному выходу. — Возвращайся в свою камеру.
За его спиной, Амаранта и весь её двор с ликованием улыбались, и их ухмылки стали шире, как только они заметили размазанную краску. Я искала взглядом Тамлина, но он направлялся к своему трону на возвышении, повернувшись ко мне спиной. Как если бы даже смотреть на меня было выше его сил.
***
Не знаю, во сколько это было, но спустя несколько часов в моей темнице послышались шаги. Я подорвалась и села, и из тени вышел Рис.
Я всё ещё ощущала жар его губ на своих, плавное движение его языка у меня во рту, хоть и трижды выполоскала рот водой из ведра в углу моей камеры.
Верхние пуговицы его кителя были расстегнуты, и он провёл рукой по иссиня-чёрным волосам, прежде чем без слов прислониться к стене напротив меня и опуститься на пол.
— Что тебе нужно? — требовательно спросила я.
— Минута тишины и спокойствия, — огрызнулся он, потирая виски.
Я помедлила.
— От чего?
Он массировал бледную кожу и от этого уголки его глаз поднимались и опускались, вверх и вниз. Он вздохнул.
— От этого бардака.
Я отодвинулась подальше на своей подстилке из сена. Я никогда не видела его таким откровенным.
— Эта чёртова сука сводит меня с ума, — продолжил он, убрав руки от висков и откинув голову назад. — Ты ненавидишь меня. Представь, как бы ты себя чувствовала, заставь я тебя исполнять мои прихоти в спальне. Я Высший Лорд Ночного Двора — не её шлюха.
Значит, у оскорблений есть основания. И я очень легко могу представить, как бы я его ненавидела — что бы это со мной сотворило — вот так быть чьим-то рабом.
— Зачем ты мне это говоришь?
Ни самодовольства, ни гадости.
— Я устал и одинок, а ты единственная, с кем я могу поговорить, не подставив себя под удар, — низкий смешок. — Какой абсурд: Высший Лорд Прифиана и…
— Если ты только собираешься меня оскорблять, можешь проваливать.
— Но ведь я так хорош в этом, — мелькнула одна из его усмешек. Я зло уставилась на него, но он вздохнул. — Одно неверное движение завтра, Фейра, и мы все обречены.
Мысль поразила такой гаммой ужаса, что я едва могла дышать.
— И если ты проиграешь, — сказал он, обращаясь больше к себе, чем ко мне. — Амаранта будет править вечно.
— Если один раз ей уже удалось завладеть силами Тамлина, то что ей помешает сделать это снова? — вопрос, который я до сих пор боялась озвучивать.
— Его будет уже не так просто обмануть, — ответил он, глядя в потолок. — Её самое главное оружие в том, что она ограничивает наши силы. Но сама она ими пользоваться не может, не целиком — тем не менее, через них она может нас контролировать. Поэтому я не могу разрушить её разум — только поэтому она всё ещё жива. В момент, когда проклятье Амаранты спадёт, гнев Тамлина будет настолько велик, что он размажет её по стене и никакая сила в мире его не остановит.
По спине прошёл холодок.
— Зачем, по-твоему, я это делаю? — он махнул рукой в мою сторону.
— Потому что ты монстр.
Он засмеялся.
— Верно, но ещё я прагматист. Ввергнуть Тамлина в безумную ярость — наше лучшее оружие против неё. Увидеть, как ты заключаешь идиотскую сделку с Амарантой это одно, но когда Тамлин увидел мою татуировку на твоей руке… О, ты должна была родиться с моими способностями, только чтобы почувствовать исходившую от него ярость.
Мне не хотелось думать о его способностях.
— Кто сказал, что он и тебя не размажет?
— Вероятно, он попытается — но у меня есть предчувствие, что Амаранту он убьёт первой. В любом случае, всё к этому сводится: даже в твоём прислуживании мне обвинить можно её. И потому завтра он убьёт её, а я буду свободен прежде, чем он ввяжется в драку со мной, которая сравняет нашу священную гору в слой щебня, — он посмотрел на свои ногти. — И у меня в рукаве есть несколько иных карт.
Я приподняла брови в немом вопросе.
— Ради Котла, Фейра. Я опаивал тебя, и ты не задумывалась, почему я никогда не прикасаюсь к тебе дальше рук и талии?
Вплоть до сегодняшнего вечера — вплоть до проклятого поцелуя. Я стиснула зубы, но даже сквозь нарастающий гнев картина прояснилась.
— Это единственный довод моей невиновности, — сказал он. — Единственное, что заставит Тамлина подумать дважды, прежде чем вступить в схватку со мной, которая станет причиной катастрофических потерь невинных жизней. Это единственный способ убедить его, что я был на твоей стороне. Поверь, я бы ничего не хотел больше, чем насладиться тобой — но на кону вещи гораздо важнее, чем заманить человеческую девушку в постель.
Я знала, но всё равно спросила:
— Какие, например?
— Такие, как моя территория, — сказал он и его взгляд обратился вдаль, таким я его ещё не видела. — Как остальной мой народ, порабощённый деспотичной королевой, способной оборвать их жизни одним словом. Наверняка Тамлин тебе говорил о подобных чувствах.
Нет — не совсем. Он не мог, из-за проклятья.
— Почему Амаранта выбрала тебя? — рискнула спросить я. — Почему она сделала тебя своей шлюхой?
