— Хорошо, я согласна, что мной, как и всеми, изначально движет эгоизм, я не святая, — раздраженно продолжила я. — Но неужели ты думал о Таргаре, закрывая собой герцога?
— Нет, конечно, — спокойно ответил Флэй, откидываясь на спинку грубого деревянного стула. — Почему я должен думать о благе Таргара? Естественно, я думал о своей цели.
— Но ты уверял меня…
— Уверял? — в темно-карих глазах появилась насмешка. — Нет, тарганночка, я тебя ни в чем не уверял. Всего лишь показал, что взвалить на свои плечи заботу о большом количестве народа может лишь тот, кто способен вынести ее. Решая вопрос жизни и смерти человека, ты руководствуешься личными мотивами, разве нет? В тот день передо мной не было выбора: дать умереть или защитить. Потому что мне он нужен был живым.
— Лучше бы ты не оборачивался в тот день, — упрямо повторила я.
— Ладно, — Флэй поставил локти на стол. — Я виноват?
— Да, — я посмотрела ему в глаза.
— В чем? — в его глазах не было ни злости, ни обиды, ни насмешки, просто интерес.
— В том, что остановил руку убийцы, — глухо произнесла я.
— И чтобы было, если бы остановил?
— Ру был бы жив! Я бы не перенесла всего то, что мне выпало за эти годы… — я осеклась, а бровь Флэя снова изломилась. — Да, я думаю о себе, бесы тебя задери! — воскликнула я и отвернулась к окну.
— Тарганночка, но виновных больше, почему ты вешаешь на меня всех собак? — я покосилась на него. — Например, его наемники. Сколько раз они прикрывали спину и прочие части тела своего господина? Насколько я знаю, погиб, защищая его некий тарг Кирс, друг детства и юности нашей светлости. Принял кинжал в свою грудь, прыгнув между псом и убийцей. Герцог бесстрашен, он никогда не отсиживается за спинами своих воинов, он сам воин. Потому всегда рядом есть кто-то, кто закрывает его. Почему же виновен только я? Потому что я единственный, кому ты можешь предъявить обвинение? — я вновь покосилась на него. — Ну, так и я хочу выдвинуть такое же обвинение.
— Мне?! — вопрос вышел громким.
— Тебе? Нет, не тебе. Тому, кто эту падаль не утопил в море вместо его брата. Тогда бы моя Золи была жива, а я сейчас учил своих сыновей охотиться и сражаться, радовался, глядя, на дочерей, жарко любил жену по ночам и даже не подозревал, что где-то есть некая Сафиллина Тиган, качающая на руках своих детей, ублажающая какого-то далекого тарга Руэри. Так почему именно я?
Мне очень не хотелось отказываться от своих слов и обвинений, которые я повторяла всю эту ночь, омыла слезами, взлелеяла и взрастила. Но дикарь был прав. Найяр уходил от смерти ни один раз, и не только Флэй спасал его. Когда ему было лет двадцать пять, герцог едва не умер от тяжелого ранения. Мог бы и погибнуть, не вмешайся наемники. Но он выкарабкался, Най говорил, как упорно цеплялся за жизнь: «Словно я знал, что боги приготовили мне величайший дар, тебя, мое сокровище». Что ж его не добили-то тогда? И тут же поймала взгляд дикаря, который словно читал мои мысли.
— Мир? — с улыбкой спросил Флэй, протягивая мне руку.
— Мир, — ворчливо ответила я, вкладывая в его ладонь свои пальцы.
— Совсем мир? — уже насмешливо уточнил сын Белой Рыси.
— Думаю, да. Если возникнут новые вопросы, я извещу слезами и хмурым выражением лица, — усмехнулась я, и мою ладонь чуть сжали.
Вернулся подавальщик с нашим заказом. Найдя согласие в себе, я ощутила уже совсем откровенный голод и с аппетитом накинулась на горячую похлебку. Флэй одобрительно подмигнул, и на некоторое время разговоры заменил стук ложек и миски. Когда мы закончили с трапезой, покинули харчевню и снова сели на лошадей, я потянулась и ухватила руку Флэя, державшую поводья.
— Я готова принять более активное участие в твоей мести, — сказала я. — Она мне подходит. Ты прав, герцог должен остаться у власти потому, что герцогство без него погрязнет в болоте внутренних распрей и внешних поползновений. Какой бы сволочью не был Найяр, но он держат страну в крепкой руке. У него всегда имеется множество ходов и вариантов. Но я хочу, чтобы он ощутил на своей шкуре то, что ощутила я, ты, мой муж и множество других людей, чья жизнь была разрушена Наем намеренно или мимоходом, в угоду его сиюминутным желаниям или осмысленному решению. Не знаю, что будет с ним после, но чужая боль просто обязана взорвать его сердце и душу.
— По рукам, — кивнул мужчина.
— Куда теперь? — спросила я.
— А теперь в Рейн, — ответил Флэй. — Там немного пошумим.
— А здесь?
— Здесь ты уже наследила, — коротко засмеялся мужчина и тут же помрачнел. — Придется купить тебе платье. Достали меня уже эти речи о нравственности. Дикость какая-то. Вот, объясни мне, тарганночка, в каком месте стыкуются штаны и нравственность?
— Ну-у-у, — глубокомысленно произнесла я. — Женщина носит платья, мужчина штаны. Женщина в штанах — это неприлично. Если женщина пытается скрыть свою женственность, значит…
— Значит, ей так удобней, — перебил меня Флэй. — Знаешь, чем проще жизнь в менее цивилизованном обществе? Меньше условностей и правил.
— Не могу не признать, что в этих словах есть разумное зерно, — засмеялась я. — Мне придется заворачиваться в шкуры?
— Нет, что ты, мы ходим исключительно голыми, — рассмеялся Флэй, и мы пришпорили коней.
* * *
— Куда они делись, куда?! — Найяр тряс за грудки одного из следопытов.
Наемник, превосходивший его сиятельство на полголовы, мощный, с взлохмаченной бородой по грудь, казался могучим дубом, который пытался сдвинуть с места более утонченный клен. И, тем не менее, следопыт опустил глаза и невольно сжался под испепеляющим взглядом своего хозяина. Найяр в бешенстве оттолкнул наемника и огляделся, ища, куда выплеснуть свою злость. Они топтались за стенами этого проклятого Черном богом городишки уже битый час, но все, что ему сказали следопыты, это про то, что следов нет. Но не взлетели же они! Хотя, бесов Грэир так уверенно уводил его сокровище, так нагло бравировал своим именем, так уверенно называл Сафи своей женой, что герцогу уже начинало казаться, что он имеет дело не с обычным человеком, а с духом из Преисподней. Всегда где-то рядом, но все более недостижим. Это тебе не сопляк Тиган, который не смог далеко увести свою жену и так быстро попался.
— Кто ты какой, ублюдок? — прошипел его сиятельство, выхватил меч и с силой вогнал его в землю.
Сзади подошел один из его людей. Он неуверенно переминался с ноги на ногу, но, наконец, кашлянул, привлекая внимание своего господина.
— Что? — Найяр развернулся на каблуках и опалил взглядом воина.
— Есть предположение, ваше сиятельство, — ответил тот. — Отсюда они уехали на повозке, в которую сели, когда уехал первый возница. Вскоре будет развилка. В одну сторону дорога к морю, в другую в сторону границы. Если по разуму, то лучше рвать к морю, там точно следов не сыщешь.
