С трудом приоткрыв один глаз, я обреченно вздохнула: кошмарный сон и не думал заканчиваться, мы все так же лежали в живописном беспорядке на неровном ледяном полу. Ни разговаривать, ни шевелиться не хотелось и не моглось, но далеко не тепличная температура поневоле заставляла задуматься о планах на ближайшее будущее. Да и на дальнейшее, которое будет непременно загублено, если сейчас же не убраться из этого… в общем, слегка надоевшего морозильника!..
После того как все пришли в себя и понемногу начали подавать признаки жизни, первым проявился волк:
— Что это был за кошмар из похмельного бреда?!
— Кто его знает! — пожал плечами принц, едва заметно морщась от боли в бережно пристроенной раненой руке. — Мало ли что в этом озере водилось…
— И какого дьявола туда понесло нашу любознательную светлость?!!
— Как всегда — проверить, нет ли чего — или кого — для нас опасного… Как ты? — Дин присел рядом со мной.
Я уже перевернулась на живот и вылизывала окровавленные подушечки все еще гудящих от усталости лап, вполуха прислушиваясь к разговору. Меня еще немного терзали угрызения остатков совести за опасную для всех проделку, поэтому в ответ я, виновато прижав уши, только фыркнула и потерлась щекой о его плечо…
— Знаешь, по-моему, самую большую опасность в последнее время представляет она сама!
Горячая рука замерла на моем загривке — Дин повернулся к раздувшемуся от злости волку и смерил его озадаченным взглядом.
— Ты о чем?!
— О том же!!! Мало того что эта… провидица завела невесть куда, так еще и угробить нас всех за раз решила?! Так лучше бы в том лесочке и остались, все меньше хлопот! Вот уж братец твой был бы счастлив!..
Я поневоле забыла о своих многострадальных лапах и сверлила исходящего желчью соратника тяжелым взглядом, на который, впрочем, он даже не обратил внимания.
— Нравится ей искать приключения на свою… поясницу — черт бы с ней, а мы-то при чем?!
— Ворх!!!
— Что — Ворх?! Разуй глаза, высочество! Ее милые шалости с каждым разом все интереснее заканчиваются, а ты — «сю-сю, сю-сю, девочка, Звездочка…»!
Тут мое терпение окончательно пришло к выводу, что все-таки пора уже лопнуть. И всех обрызгать!!! Я в два прыжка преодолела разделяющие нас метры и обрушилась на продолжавшего щериться Ворха. Как он переживет предусмотренную природой разницу в габаритах и весе между волком (хоть и крупным) и тигром (хоть и не совсем настоящим), почему-то нисколько меня не заботило. Серый хищник, избалованный безразмерностью моего терпения и поэтому никак не ожидавший такой напасти, поскользнулся и рухнул навзничь, а я оказалась на нем верхом. Его передние лапы были прижаты моей мощной грудной клеткой, задние — другой частью, не менее массивной, и упорные попытки взбрыкнуть ни к чему не привели. Остромордая голова была намертво зажата широкими тигриными лапами, а выпущенные до отказа когти недвусмысленно давали понять, что шутки закончились.
Но если кто-то думает, что этот волосатый поганец унялся, то глубоко и далеко заблуждается! Нагло пялясь в мои злобно прищуренные глаза и не обращая внимания на щедрый, во всю возможную ширь, оскал, он продолжал подливать масла в огонь:
— Давай-давай, чего стесняться?! Покажись во всей красе! Пусть он увидит, какая ты есть — вздорная, кровожадная, мстительная и скандальная!!!
До сих пор не могу понять, как только меня не разорвало тогда от возмущения на сотню маленьких тигрят! Зато решение созрело моментально. Вам, ваше серомордие, в пострадавшие герои захотелось, чтобы я потом еще и крайней была по гроб жизни? А вот хрен тебе гнутый!..
Для пущего эффекта пришлось выдержать недолгую, но многозначительную паузу. Что характерно, принц не произнес ни звука, предоставив нам самим улаживать возникшие разногласия. Скорее всего благоразумно давал мне возможность выпустить пар, да и укоротить язык дружку, взявшему на свой мохнатый нос чересчур много, было совсем не лишним. Так что как минимум один благодарный зритель у меня был.
Я умильно сощурилась еще больше и с глубоким звучным урчанием смачно лизнула эту серую сволочь в морду. Первый шок у Ворха прошел после того, как мой горячий и до жути шершавый язык в одиннадцатый раз прослюнявил по его «вывеске», и он попытался было вывернуться с недовольным рыком, но добился только того, что мне пришлось на нем еще и хорошенько поерзать, чтобы сиделось комфортнее. Ему почти удалось подавить невольный взвизг — наверняка в спину впились острые отломки расколовшихся сосулек, — и он обреченно притих под моими лапами, яростно сопя.
Не скажу, что это было такое уж неземное удовольствие — вылизывать чье-то мохнатое грызло, но я прилежно твердила про себя: «Как там бабушка учила? „Возлюби ближнего, как самого себя“? Ох, как я себя люблю! Как же я себя люблю — обожаю просто, в любое время года, при каждой погоде и в каком угодно виде! А эту собаку серую, эту волосатую блохастую брехливую шавку — еще больше! Во много раз больше… во сколько именно? Я и чисел-то таких не знаю!» И продолжала в поте лица — вернее, морды — делать свое темное дело, изредка совсем нешуточно прикусывая жертву своими саблезубыми челюстями — так, для разнообразия…
В общем, к тому моменту, когда этот прикол начал надоедать, волк, тщательно вылизанный против шерсти чуть ли не по самые плечи, больше всего напоминал огромную, основательно промокшую крысу-мутанта. Мне даже самой стало как-то немного тошно смотреть на него, и я втянула когти. Он отскочил подальше и стал с остервенением плеваться, чихать, фыркать и в конце концов принялся, хрипло рыча и шипя совсем не по-волчьи, валяться и кататься в ближайшем сугробе, тщетно пытаясь привести себя в божеский вид.
Я тем временем обратила внимание на давно притихшего принца. Заснул под шумок, что ли? Как же! Его изгнанное высочество скромно заховалось в темный уголок и, прикрыв ладонями лицо, тряслось от беззвучного смеха, да так, что сосульки, свисавшие тонкой обильной бахромой с невысокого потолка пещерки, жалобно позвякивали.
Видимо, не вся еще дурная энергия, столь неосмотрительно разбуженная в темной половине моей души не в меру болтливым соратником, нашла себе применение, потому что ко мне моментально вернулся боевой настрой. Так-так, веселимся, значит?! Я тут, не жалея последних сил, его дружка-раздолбая воспитываю, а он ржет себе, как потомок Буцефала! Ну, держись!..
Моя вторая ипостась еще некоторое время постояла, раздумчиво поводя хвостом из стороны в сторону и наклоняя голову то к одному плечу, то к другому, а потом резким толчком опрокинула навзничь хохочущего теперь в полный голос принца, умостилась верхом и повторила уже освоенную процедуру принудительного умывания. Правда, с некоторыми поправками: когти, например, в ход совсем не пускала, да и вылизывала осторожно, самым кончиком языка, больше предпочитая по-кошачьи тереться о него своей полосатой физиомордией. Попытки Дина увернуться только пуще меня раззадорили — я с устрашающим рыком затеребила зубами ворот его полурасстегнутой рубашки, а потом…
