— Мы последовали… за охотниками после нападения на грот, — прохрипел Гольго.
— По следам каждого… охотника… побежала группа книжнецов, — взялся объяснять Кип, который тоже едва дышал. — Мы хотели… подождать, пока они встретятся, и потом всех… разом… со всеми расправиться.
— А потом здесь… в библиотеке, — продолжил Данцелот-Два. — Они хорошо… умеют прятаться. Но мы… лучше.
— Нам нечем… дышать, — выдавил Гольго. — Нужно скорей назад… вниз.
Весь народец издавал звуки такие, как пациенты какого-нибудь легочного санатория. Свет в их глазах сильно потускнел.
— Кожаный грот очищен, — сказал я. — Вы можете туда вернуться. Он обо всем позаботился. — Я указал на Тень-Короля.
— Мы уже знаем, — сказал Гольго. — Из разговоров охотников. И хотим… поблагодарить…
— Вы отблагодарили нас сполна. — Гомунколосс поклонился книжнецам.
— Что… вы теперь предпримете? — спросил Данцелот-Два.
— Нам нужно наверх, — ответил Гомунколосс.
— Нужно завалить еще одного великана, — добавил я.
— Будьте осторожны, — предостерег Гольго. — Судя по тому… что я слышал… тот, с кем вы… хотите сразиться… по злобе… истинный великан.
— Вам лучше скорей уходить, — сказал я. — Иначе задохнетесь.
— Мы еще хотели… кое с кем… тебя познакомить, — пропыхтел Данцелот-Два и махнул кому-то в задних рядах.
Книжнецы пришли в движение, и вперед вытолкнули крошечного гномика. Кожа у него была бледно-зеленая, и он смущенно переминался с ноги на ногу.
— И кто же это? — спросил я.
— Хильдегунст Мифорез… — просипел Гольго. — Наш младшенький.
Это было уж слишком. На глаза мне навернулись слезы.
— Но я же еще совсем ничего не написал, — всхлипнул я.
— Мы на тебя… рассчитываем, — ответил Гольго. — И с большим нетерпением… ждем твоей первой книги. — Он взял малыша за руку.
Повернувшись, я без слов ушел с Тень-Королем. Душещипательной сцены прощания я бы сейчас просто не вынес.
— И всегда помни, — крикнул мне вслед Данцелот-Два: «Со звезд мы пришли, на звезды вернемся. Жизнь — лишь путешествие в неведомое».
Слова Данцелота-Один из уст Данцелота-Два стали последней каплей. Я безудержно зарыдал, и Гомунколоссу пришлось меня поддерживать, пока мы поднимались из библиотеки в дом червякула.
Уверенные в своей победе, охотники не заперли заклинательный замок. Мы миновали галерею рода Смайков, и Хагоб Салдалдиан поглядел нам вслед с портрета безумным взглядом, словно одновременно подзадоривал нас и проклинал.
Поднявшись во влажный подвальчик, мы различили голос Смайка, хотя и упавший до шепота. Как же близко мы подобрались!
— Ронг-Конг Кома следующий, — разглагольствовал червякул. — Когда он покончит с последним заданием, я пушу его на чернила. И собственноручно напишу ими продолжение «Кровавой книги». Оно станет гвоздем «Золотого списка».
Ответом ему стало глуповатое хихиканье.
— Хорошая мысль, — произнес второй голос, принадлежавший Клавдио Гарфенштоку, литагенту-кабанчиковому. — А я получу пятнадцать процентов! Люк в буквенную лабораторию был распахнут, нам оставалось лишь взобраться по сходням. Когда я по ним спускался, они стонали под моим весом, теперь же — ни скрипа. Но наверху все было как прежде: шестиугольное помещение со сходящимся под углом потолком, большое окно, затянутое красной бархатной портьерой с набивным рисунком в виде букв замонийского алфавита — поэтому я не смог определить, ночь на дворе или день. Полки с различными веществами, бутылями и пузырьками, бумагой, писчими перьями, чернилами всех цветов, штемпельными подушечками и палочками сургуча. И повсюду мигающие свечи. С потолка свисают веревки с узелковым письмом. Друидические руны на полу. Нелепые механизмы букваримиков. Романописная машина.
Фистомефель Смайк и Клавдио Гарфеншток стояли возле антикварного печатного станка и старомодным способом печатали какие-то листки — я готов был поклясться, что это приглашения на трубамбоновый концерт. Они были так заняты своим делом, что Смайк обернулся лишь тогда, когда мы уже поднялись в лабораторию.
Гарфеншток издал пронзительный визг, словно закалываемый поросенок, но червякул ни на секунду не утратил самообладания. Разведя в стороны все четырнадцать ручек, он воскликнул:
— Сын мой! Наконец-то ты пришел!
Лишь теперь, в сравнительно небольшом помещении в полной мере стал очевиден гигантский рост Гомунколосса, даже меня он чуть было не напугал снова. Я заметил, что Тень-Король встал так, чтобы без труда отрезать парочке путь к окну на случай, если кто-нибудь попытается отдернуть портьеру.
— Да, я, наконец, пришел, — тихо ответил он, — и просто поразительно, сколько препятствий нужно преодолеть, чтобы прорваться к тебе… папа.
Изобразив недоумение, Смайк сложил на груди ручки.
— Надеюсь, никакие охотники тебе не встретились? — спросил он. — Преступные элементы уже ни перед чем не останавливаются. Ворвались даже в мою библиотеку! Я сам уже не решаюсь туда спускаться. Надеюсь, ничего плохого с вами не случилось?
— Ничего, дело улажено, — ответил я. — Они все мертвы.
Это Смайка поразило. — Все? — переспросил он. — В самом деле? И это вы…
— Нет, — прервал его Гомунколосс. — Они сами обо всем позаботились.
— Уфффф, — протянул червякул, — у меня просто камень с души свалился! Они были истинное бедствие. Теперь мы сможем наконец вздохнуть спокойно. Ты слышал, Клавдио, охотники за книгами мертвы!
— Какое счастье, — с трудом просипел Гарфеншток.
Я увидел, что он потихоньку подбирается к подсвечнику, в котором горело шесть свечей.
— Перестань… отец! — загремел Гомунколосс, да так, что зазвенели склянки с химическими веществами. — Я не затем пришел, чтобы ломать комедию. Я кое-что тебе принес. Сувенир из катакомб.
Гомунколосс поднял правую руку, держа вместе большой и указательный пальцы. На мгновение в лаборатории воцарилась изумленная тишина, даже я удивился. А потом вспомнил: ресничка.
— Это самое маленькое завещание на свете, — объяснил Гомунколосс. — Но под микроскопом ты сможешь его прочесть.
— Шутка, верно? — спросил Смайк. — Только скажи, и в нужном месте я тоже посмеюсь.
Гарфеншток еще на шажок придвинулся к подсвечнику.
— Никаких шуток, — отозвался Гомунколосс. — Разве что тебе покажется комичным завещание, составленное Хагобом Салдалдианом Смайком.
Фистомефель Смайк поежился.
