Торин поймал ее за руку и остановил:
— Может, тебе стоит рассказать мне больше?
— Ты не поверишь мне. Так же как не поверили мои соплеменники.
Воин сделал маленький глоток воды из меха. Ему мучительно хотелось прополоскать рот от скрипящего на зубах песка, но вода опять была слишком драгоценна для таких удовольствий.
— Может, я поверю.
Мали задумчиво взглянула на него.
— Может, я поверю, — повторил он мягче. Настолько мягко, чтобы не испугать ее.
Эльфийка сделала глубокий вдох и медленно произнесла:
— Я умерла в глубинах реки Тон-Талас.
Торин так удивился, что не смог этого скрыть.
Мали повернула голову:
— Видишь? Ты мне не веришь…
Он был так потрясен, что не знал, как ответить. Эти слова не укладывались у него в голове, но пока эльфийка их произносила, ее застывшее лицо оживилось как ни разу за все дни путешествия.
— Я поверю или не поверю после того, как услышу твою историю, — непреклонно сказал воин.
Сделав еще один глубокий вдох, она продолжала тихим, словно отдалившимся голосом:
— Я упала в воду и ударилась головой. — Мали пальцами дотронулась до места за ухом, вспомнив о прошлой боли. — Вода была темна. И тяжела. Я видела… лица тех, кто умер до меня. Я слышала их голоса, приветствующие меня. Затем… затем стало светло.
— Светло? Откуда в реке свет? — В голосе Торина прозвучало недоверие, и чары исчезли; живой блеск, который он различил в глазах женщины, померк.
Воин внезапно почувствовал себя виноватым.
— Согласись, это похоже на сказку, — сказал он, пытаясь объяснить. — Но… продолжай.
Лицо Мали ожесточилось, и всего лишь на мгновение он увидел то, чего и ожидал от эльфа, — надменность и заносчивое презрение в складках над шелковистыми бровями. Затем высокомерное выражение исчезло, сменившись безразличием. Тусклым, невыразительным голосом она рассказала остальную часть своей истории:
— Голос, прекраснее которого нельзя вообразить. Музыка… не похожая ни на что в этом мире. Звуки… Тяжесть исчезла. Мне показалось, что я парю среди облаков. Голос, прекрасный, мелодичный голос Богини, сказал мне, что я должна нести моему народу посланное ею исцеление. Она рассказала мне о возвращении на Кринн драконов и ушедших Богов. Она сказала, что я должна предупредить свой народ об опасности и разнести слова надежды. Она сказала, что я должна спасти мой народ. — Лицо Мали было таким же белым, как и в утро нападения, унылым, как зима. — Богиня сказала: «Просвети души, пребывающие в темноте». А мне это не удалось, как видишь. Мой народ не поверил мне. Лорак — правитель — назвал меня богохульницей и изгнал. Теперь я не могу выполнить повеление Богини. — Мали снова глубоко вдохнула, словно жарким воздухом пустыни хотела облегчить пожар в своей душе. — Я не могу привести их души к свету.
— Я думал, что эльфы не отвернулись от древних Богов.
— Нет. Но, вероятно, только старейшие или достойнейшие могут говорить с Богами. А кто я такая, чтобы Богиня заговорила со мной? Всего лишь женщина, да еще незнатного происхождения. Мой народ верит, но он не верит. А иногда, — тихо добавила она, — я начинаю сама сомневаться в себе.
Торин пожал плечами, не желая признаться перед лицом такой печали, что его первым чувством тоже было неверие. Но он видел драконов, ощутил могущество прикосновений Мали.
Он дотронулся до ее щеки и ласково провел вверх, по высокой скуле, по шелковистым бровям, до густых черных волос. Тяжелые пряди упали вперед, закрыв лицо и обнажив нежные уши.
Торин погладил заостренный край, а Мали прикрыла его пальцы своими.
Воин закрыл глаза и увидел распростершуюся пустыню так ясно, как будто держал в руках карту предгорий. Харолисовы горы будут, наверное, на полдня ближе, чем один из оазисов реки Торат. Идти туда намного сложнее, особенно с поврежденным коленом, но Мали и Бьяр окажутся в безопасности.
— Я отведу вас на восток. К подножию Харолисовых гор.
В ослепительном жарком свете полуденного солнца они вступили в предгорья Харолисовых гор, родину гномов Торбардина. Они шли быстрее, чем рассчитывал Торин, — Мали и Бьяр так рвались вперед, что теперь всех задерживал он. Воин махал, когда подъем был не под силу с его поврежденным коленом, и Мали возвращалась назад, предлагая в качестве поддержки свое плечо.
Теперь, несмотря на хромоту, Торин не отставал от остальных, поскольку Бьяр с широко открытыми глазами беспечно останавливался, прикасаясь к пышной траве, столь не похожей на желтоватую растительность оазиса. Он вертел головой во все стороны, глядя куда угодно, только не туда, куда шел.
Мали долго стояла на дороге, как слепец, ощупывая пальцами дерево. Дерево представляло собой жалкое зрелище: тощее, малорослое, искривленное так, как будто хотело одновременно вытянуться к небу и спрятаться от безжалостного солнца. Но эльфийка благоговейно прикоснулась к нему и улыбнулась Торину так, как будто ей вручили великий дар.
Воин ответил на ее улыбку и придержал язык. Лично для себя он не находил ничего приятного в окружающем пейзаже. Торин уже замерз, а его легкие не могли надышаться тяжелым и влажным воздухом гор. Сердце у кочевника подскакивало каждый раз, когда хрустела ветка, шуршала невидимая в кустарнике живность или шелестели листья над головой — даже от звука собственных шагов по твердой земле. Ему никогда не нравились лесистые подступы к воде.
— Это путь в долину, — сказал Торин. Он поставил одну ногу на дорогу, ведущую вниз, и встал, обхватив себя руками. Прохладная земля под подошвой высасывала тепло, от чего колено болело еще сильнее.
— Все, как сказала Мали. Текущий ручей, — засмеялся Бьяр, — с проносящейся мимо водой и огромными, покрытыми мхом валунами, стоящими в глубокой тени.
Через плечо Торин увидел, как уголки темных глаз Мали приподнялись. Она улыбалась под джелайей.
Воин улыбнулся в ответ. В словах Бьяра Торину слышался ее мелодичный голос, и он удивлялся, когда же она успела нарисовать мальчику эту картину. Он попытался присоединиться к радости Бьяра. Чистая, прозрачная вода… больше чем достаточно, чтобы смыть песок, все еще скрипевший у него на зубах.
Бьяр пронесся мимо воина вниз по тропе быстрыми, нетерпеливыми шагами.
— Бьяр! — выкрикнул Торин и тоже двинулся вниз. Однако его хромая нога затрудняла движения.
Мальчик замедлил шаг и подождал, пока его не нагонят, почти танцуя от нетерпения и возбуждения.
— Я хочу увидеть проточную воду.
— Я пойду с ним вперед, — предложила Мали.
Бьяр подождал, пока эльфийка его нагонит, затем они исчезли за поворотом тропы.
