— Какую цель вы преследовали?
— Где Уилл Берроуз?
— Где ваш муж доктор Берроуз?
— Где девочки, которых вы знали под именем Ребекки?
— Где пробирки с Доминионом?
— Имя? Цель?
— Где пробирки с Доминионом?
Селия не собиралась отвечать, но каждый вопрос как будто прилетал издалека — словно пылающая комета, которая пикирует на нее с беззвездного неба. И когда он долетал до миссис Берроуз, ее пронизывала мучительная боль. Все ее мышцы напряглись, и она машинально пыталась вырваться из кресла, обливаясь потом.
Стигийцы продолжали задавать вопросы, повторяя их снова и снова и время от времени вставляя новые. Каждый новый вопрос казался ей еще более крупной и еще более горячей кометой, раскаленным добела потоком чистой плазмы, который устремлялся на нее.
И все это время злобный ежик хозяйничал в голове у миссис Берроуз, роясь в ее мыслях и воспоминаниях. Перед ней мелькали картины из прошлого: сначала тот день, когда они с доктором Берроузом переехали в новый дом в Хайфилде, потом ужин в местном индийском ресторанчике, когда они праздновали назначение доктора на должность заведующего музеем. Селия вспомнила, как они впервые привезли домой Уилла — он тогда был еще младенцем — и посадили в новенький манеж.
Картины сменяли друг друга — будто кто-то пролистывал колоду карт — с такой скоростью, что она едва успевала за ними следить. Миссис Берроуз подумала, уж не проходит ли у нее перед глазами вся ее жизнь, ведь она скоро умрет. Но нет, поняла она, это некая посторонняя сущность у нее в сознании, которая забирается куда ей угодно, и сопротивляться этому вторжению невозможно.
Селия попыталась ухватиться за мысль о том, что она по крайней мере попыталась помочь Дрейку в его борьбе против этих людей и тем самым помочь сыну, Уиллу. У нее не получилось. Но она хотя бы попыталась. И миссис Берроуз этим гордилась, пусть даже ей грозила смерть.
Пройдя еще несколько сот метров по боковому туннелю, Уилл с отцом заметили на стенах наросты гриба.
— Никогда не думал, что буду рад вернуться в грибные места, — сказал мальчик. Ведь это означало, что они приближаются к тому месту, где раньше находилась подлодка. Вскоре отец с сыном услышали шум водопада и наконец дошли до конца туннеля. — Бездна, — сказал Уилл.
Они перевели дух, глядя в темноту. Затем Уилл сбросил свои рюкзаки и, насколько мог, высунулся посмотреть вниз.
— Ну что там? — спросил доктор Берроуз, когда мальчик отполз от края.
— Ничего. Мы на каком-то выступе, так что вниз особенно и не заглянешь.
— Замечательно! — заныл доктор. — Я так понимаю, теперь нам придется тащиться обратно и пытать счастья в другом ответвлении?
Уилл вытащил из рюкзака альпинистскую веревку.
— Так получится быстрее, — сказал он, ища, где бы ее закрепить. Мальчик медленно отступил от края и пошел обратно в туннель, но спиной вперед, внимательно осматривая пол. Наконец он увидел большой валун и обвязал веревку вокруг него. Затем Уилл вернулся к бездне и пустил веревку вниз.
— Возьми на всякий случай, — сказал он отцу, протянув ему один из баллончиков. Потом мальчик сам обрызгался репеллентом из своего баллончика и опять примотал его к руке. — Браунинг у тебя? — спросил он.
Доктор Берроуз кивнул.
— Хорошо. Жди меня тут, — сказал Уилл и двинулся к краю.
— Надеюсь, у тебя не начнутся опять эти глупости, ну, как тогда на крыше? — поинтересовался у него отец.
— Зря ты мне напомнил, — ответил Уилл, — но теперь вроде все в порядке.
И действительно, иррациональные позывы спрыгнуть вниз больше его не мучили. А благодаря низкой силе тяжести спускаться по отвесной стене было проще простого; только бесконечный поток воды, падавший в лицо, мешал рассмотреть что-либо вокруг. Уилл то и дело оглядывался через плечо, опасаясь, что появятся пауки или Пресветлые. Через некоторое время — он прикинул, что прошел примерно три четверти веревки, — мальчик заметил сбоку вход в туннель. Он находился на одной с ним высоте, но метрах в тридцати дальше по стене. Уилл попробовал пройти к нему, но обнаружил, что ноги безнадежно скользят по грибу, и тогда решил раскачаться как маятник. Наконец мальчику удалось запрыгнуть в темное отверстие.
Держа наготове стэн и баллончик, Уилл осмотрелся. На первый взгляд в туннеле никого не было, но мальчик на всякий случай побрызгал туда репеллентом. И вдруг он услышал шум за спиной.
Хлопанье крыльев.
Уилл развернулся.
Это был Пресветлый.
Он завис в воздухе, расправив крылья, всего в паре метров от мальчика и уже тянул к нему нижние лапы.
— ГОСПОДИ! — завопил Уилл и инстинктивно надавил на кнопку баллончика. По Пресветлому ударила струя репеллента.
Мальчик ожидал, что тварь улетит, но она осталась на месте. Несколько мучительно долгих секунд Пресветлый не двигался. А затем произошло нечто на редкость странное. Уилл мог это сравнить разве что с действием соли на слизняка — когда несчастное брюхоногое покрывается пеной и потом лопается, — но тут все случилось куда быстрее. Пресветлый лихорадочно затрясся, и из всех сочленений его диковинного тела засочилась вязкая жидкость.
После этого он просто рассыпался на части. Сперва с чавкающим звуком отвалилось брюхо с двумя выступами. Затем голова свесилась набок и оторвалась. Грудь вместе с крыльями улетела вниз, вращаясь вокруг своей оси, и скрылась во мраке бездны.
Уилл проводил взглядом останки Пресветлого, постоял на месте и, оправившись от испуга, с облегчением расхохотался.
— Ну Дрейк, ну спасибо! Сто баллов за эту штуку! — воскликнул он.
* * *
У миссис Берроуз вдруг появилась идея, которая пробилась через туман хаоса в голове, словно тихий голосок сквозь гул. Селия почувствовала, что отчасти еще может управлять своим дыханием, и стала с каждым разом делать вдох чуть глубже и чуть дольше задерживать воздух в легких. В ее сознании тут же прояснился небольшой уголок — туман оттуда будто сдуло вентилятором. Селия ухватилась за воспоминание о занятиях йогой. Сперва ей никак не удавалось восстановить в памяти слова учителя, но она сосредоточилась всеми клеточками тела и наконец добилась своего.
— Я молюсь о том, чтобы найти в себе силы защитить мой покой от тех, кто пытается его нарушить, — начала повторять миссис Берроуз то ли про себя, то ли вслух — она не знала сама.
Она по-прежнему чувствовала, что ее тело напряжено до крайности — словно доска, которую выгнули так сильно, что она вот-вот сломается. Однако злобный ежик как будто уже не так сильно или не так быстро колол ее.
