– И хочет покарать нашими руками?
– Да. Что-то вроде этого.
– Нет, Шед, нет! Если бы речь шла о другом боге – возможно. Но повелитель небес не способен на такое! Наказать – да, но не так!
– Почему не так?
– Это жестоко!
– Каков проступок – таково и наказание. Господин Шамаш – бог справедливости. А что является справедливой карой за предательство, измену?
– Нет! Подобного можно ждать от Губителя, но…
– Гешт, – Хранитель недовольно поморщился. – Я ведь предполагаю…
– Как можно предполагать то, что в принципе невозможно!
– Для богов нет ничего невозможного. Пусть это будет последняя вероятность из бесконечности, но она имеет право на существование, как и все другие, предшествующие ей.
– Ладно, старина, хватит. Так мы можем зайти в такие снега, из которых уж точно никогда не выберемся.
– Именно это я и хотел тебе сказать. Речь и предположение – ошибочный путь. Пора приступать к делу.
– Может быть, мы просто не с теми говорили и не о том… – пробормотал себе под нос жрец.
– Что? – переспросил не расслышавший его Шед.
– Да так, ничего, – Гешт махнул рукой. Вытащив из-за пояса золотой свисток, он подул в него. Негромкий, но пронзительный свист разнесся по залам храма. Прошло несколько мгновений. Звук, бившийся о стены, разбиваясь на осколки, множась на устах эха, а перед хозяевами города уже стояли трое таких же старых, как те сами, служителей.
– Ступайте в зал талисмана, – приказал им жрец, – принесите камни жребия.
Он не добавил ни слова к сухому приказу, зная, что помощники и не ждут от него объяснений и сколь бы странным им ни показалась воля жреца, они исполнят ее беспрекословно, с той точностью и быстротой, на которую только были способны.
Служители склонили на миг головы в поклоне, показывая, что все поняли, и ушли, чтобы через несколько мгновений тишины вернуться назад. В руках одного из них был мешочек, по черному бархату которого золотой нитью проходил рисунок – узор звездного неба,пересеченный словно дорогой богов линией судьбы.
Тот из служителей, который принес камни судьбы, протянул их жрецу.
– Оставь пока у себя, – отвел его руку Гешт. Он повернулся к Хранителю. – Итак, ты согласен, что мы должны поступить именно так?
– А у нас есть выбор? – горько усмехнулся тот.
– Да. Не делать ничего.
– Лучше надеяться на чудо, чем хоронить себя заживо.
– Значит, решение принято.
– Да…-Хранитель, закрыв на миг глаза, умолк, прислушиваясь к миру, окружавшему со всех сторон не его бренное тело, а храм, частью которого он был уже так давно.
– Солнце готово зайти за горизонт. Приближается ночь… Что мы выберем – полночь или полдень?
Бровь жреца удивленно приподнялась.
– Мы вот уже три года бросаем жребий в полдень, во время царствия бога солнца, миг его наивысшей власти, когда все до единой тени исчезают с лика земли. Почему мы должны менять выбор сейчас?
– Я просто подумал…
– Когда господин Шамаш рядом, Он ведет нашу руку.
– Да, я помню. Мы говорили об этом тогда… Но сейчас… Если все имеет совсем не такое значение, которое мы вкладываем в него..
– Хорошо, – жрец согласился с ним так быстро и легко, что Хранитель, привыкший к долгим спорам, в которых, как он верил, и рождалась истина, растерянно взглянул на друга. – Сегодняшний разговор, – объясняя свой поступок, который и ему самому казался странным, продолжал Гешт, – сам собой подвел нас к предчувствию…
– Да, – прервав его, понимающе закивал маг, – к предчувствию, – подхватил он его мысль, стремясь довести до конца с единственной целью, чтобы она, вырвавшись из краев сознания в мир реальности, обрела в нем жизнь, – что нашими размышлениями управляют сомнения – искусители, которые закрывают нам глаза на истину, заставляя плутать в созданном ими мраке, которого на самом деле и нет. Первая мысль, первое слово, первое побуждение – вот то, что действительно верно.
– Я согласен с тобой. Ты считаешь, что будет лучше бросать жребий в полночь – да будет так.
Хранитель хлопнул в ладоши. И тотчас на его зов в залу порывом ветра ворвался начальник стражи.
Это был крепкий, широкоплечий мужчина, в два раза, а может и того более младше мага. Хотя в его волосах уже проблескивали первые седые волосы, но они являли себя скорее знаком зрелости, чем символ приближавшейся старости.
Опустившись на колено перед своим хозяином, глядя на него верным взглядом все послушного пса, он замер, ожидая приказаний.
– Собери в храме всех воинов ближней стражи, слуг и… – на мгновение он замолчал, переведя взгляд на жреца.
– Я сам соберу служителей, – понимая, что от него требуется, кивнул Гешт.
Услышав то, что хотел, Хранитель вернулся к разговору с воином.
– Пошли гонцов. Пусть объявят всем: к полночи горожане должны прийти к храму, – заметив испуг во взгляде стража, который смотрел на Хранителя с недоумением, боясь, что тот почувствовал приближение своей смерти, Шед качнул головой: – Дело не во мне. Жребий. В свете последнего события – прихода к нам каравана – мы решили, что вправе перебросить его.
– И если жребий падет на другого…
– Мне очень бы хотелось верить, что этот человек с достоинством примет свою судьбу, не станет спорить, и…
– Нет, конечно нет! – вскричал воин, глаза которого заблестели пламенем озарения, когда он все понял. – Ведь это означало бы спасение города! Да я… Любой с радостью заменит Агдора! Ведь все понимают, что иначе нашему городу осталось не так уж много времени… – прикусив язык, он с испугом глянул на Хранителя. То, что он сейчас сказал… Об этом день и ночь шептались все от мала до велика по домам и закоулкам. И это были не выдуманные страхи, а очень даже реальные, ведь то, что Хранитель уже очень стар и скоро должен будет покинуть землю людей было для всех очевидно. Но заговорить в храме, да еще с хозяином города… Это было слишком. – Прости, – кашлянув, просипел воин, – да будут долгими твои годы…
– Они уже и так столь долги, что я стал забывать начало. Нет, Оган, не нужно лжи.
Я лучше чем ты, чем кто бы то ни было из живущих на земле понимаю, что скоро я усну. Я был бы даже рад этому, когда ужасно устал от жизни. Если бы не минувший жребий. Хранителю, которому некому передать город, мучительно больно засыпать. И сны, которое ему приснятся, будут полны кошмаров. Но все, все, хватит слов, – резко прервал он самого себя. – Итак, Оган, ты все понял, не так ли?
– Да. И все исполню.
– Ступай.
– Мы могли бы пройти по домам… – когда воин ушел, скорее просто себе под нос, чем для чужих ушей пробормотал Гешт.
– Могли бы, – спокойно кивнул Шед. – Но сделаем иначе. Приведи людей в храм.
