«Смерть, — с неожиданной отчетливостью понял Фолко. — Это, значит, будет так…»
Он сознавал, что это конец. Осталось только одно — сделать шаг вниз, вослед друзьям, но сейчас это было выше его сил. И, словно зритель в небывалом спектакле, он наблюдал, как отбросил одного растерявшегося воина Малыш, как опрокинул другого Торин; в одно мгновение они оказались прямо перед горсткой телохранителей Вождя, оставив позади себя всех прочих врагов.
И тогда вперед выступил Санделло.
Короткий взблеск его длинного меча — и прорыв Малыша остановлен, подобно тому, как выступающий с речного дна могучий валун останавливает разбег несомой весенним потоком льдины.
На помощь другу подоспел Торин, сверкнул топор, отражая его удар, взмыл меч; словно опомнившись, очнувшись ото сна, со всех сторон прянули ангмарцы, истерлинги, орки… Мгновения были упущены, их отобрал Санделло, не сдвинувшийся ни на шаг.
Поворачивая, прыгали вниз с уступов новые воины Олмера, но, по счастью, ни один не добрался до хоббита. Помогая друзьям, он пустил одну стрелу, другую, но было уже поздно. Уже уходил галопом выпрямившийся в седле и прикрытый своими Вождь, уходил живым, лишь раненным, а Санделло оставался, и теперь он уже не оборонялся, а наступал, все убыстряя и без того едва различимые выпады. Еще один орк упал со стрелой хоббита в затылке. Малыш и Торин вновь, плечом к плечу, насели на горбуна, они уже поняли, что еще миг — и им придется биться вдвоем против двадцати. Нужно было вырываться из кольца, и они атаковали отчаянно, вкладывая все силы и умение; к несчастью для них, они закрывали Санделло от стрелы хоббита собственными спинами…
Малыш был вынужден повернуться и отражать сыплющиеся со всех сторон удары подоспевших наконец воинов Олмера; Торин рубился с горбуном.
И тут Фолко заметил, что Вождь не ушел далеко.
— Приведите их мне живыми, приведите их мне! — грянул его неистовый голос.
По-прежнему закрытый живой стеной, Вождь усилием воли гнал сейчас своих немногочисленных воинов прямо на разящие меч и топор гномов; и воины его не подвели.
Малыш и Торин даже вдвоем ничего не могли сделать с горбуном — его длинный меч оказывался точно в нужном месте, ни секундой раньше и ни секундой позже. Из-за спин друзей движения Санделло были плохо видны хоббиту, но он понял, что опытный мечник, очевидно, догадался о природе материала, из которого была сделана броня его противников, и не пытался атаковать. Он лишь защищался — но так, что сдвинуть его с места было невозможно.
Если бы не мифрильные бахтерцы, гномы, конечно, ни за что не выдержали бы обрушившейся на них спустя несколько мгновений атаки почти всех воинов Вождя. Раза три видел хоббит, как мечи истерлингов высекали искры на доспехах Маленького Гнома; ангмарцы не жалели стрел, в упор, с нескольких шагов разряжая в гномов свои арбалеты, но их болты, пробивающие обычную кольчугу за сто шагов, тут были бессильны.
Мелькнула арканная петля: кто-то из людей Вождя выполнял его приказ взять противников живыми. Засмотревшись на происходящее, Фолко на миг потерял из виду Санделло — и его закрыли обступившие гномов со всех сторон телохранители Олмера. Он приподнялся над камнями, отыскивая цель для своего лука, еще лелея безумную надежду каким-нибудь чудом сразить Короля-без-Королевства, и в тот же миг получил такой удар по шлему, что не устоял на ногах и покатился кубарем; в глазах все померкло, но сознания он не потерял.
Не почувствовал он и боли — сперва; что-то теплое и липкое выступило на переносице, а потом он увидел нож. Нож валялся рядом с его головой, тяжелый метательный нож, очень похожий на его собственный. Его острие было чуть-чуть запятнано кровью, и только теперь хоббит понял, что произошло.
Осторожно высунувшись, он увидел Санделло, спокойно застывшего рядом с кипящей ожесточенной рубкой и даже скрестившего на груди руки; заметив голову хоббита над камнями, горбун весь вскинулся, словно бы в гневе и удивлении: он явно не ожидал увидеть Фолко живым.
Когда хоббит неосмотрительно высунул голову из-за прикрытия, горбуну потребовались считанные мгновения, чтобы, собрав все свое великое умение, одним широким взмахом руки метнуть тяжелый клинок, метя в узкую черную полоску смотровой прорези в сплошном забрале шлема.
И он попал.
Фолко спасся чудом — он чуть-чуть склонил голову, подобно тому, как Вождь несколько минут назад, и лезвие задело о край щели; потеряв силу, оно лишь оцарапало переносицу хоббита.
«Санделло мог убить тебя голыми руками, даже не вставая из-за стола», — припомнились Фолко слова Рогволда, сказанные старым сотником давным-давно, в самом начале их странствий.
А там, внизу, гномы, похоже, поняли, что если они тотчас не вырвутся из кольца, их не спасет даже несравненная броня; и они, срубив двоих заступивших им путь, кинулись прочь, вверх по склону холма; стрела хоббита повалила еще одного преследователя, но воины Олмера не отставали, арбалетчики старались попасть в ноги гномам и присоединившемуся к ним хоббиту; друзей теснили к горам.
В отдалении, шагов за триста, среди деревьев мелькнула фигура поднявшегося верхами на кручу Олмера, его левая рука была вскинута, меч обнажен — и стоило хоббиту увидеть его, как сразу подкосились ноги.
Низкий, непередаваемо грозный боевой клич Вождя прокатился среди сосен; презрев рану, Король-без-Королевства гнал коня прямо на своих полуокруженных врагов.
И такая сила слышалась в этом яростном кличе, что поначалу дрогнули даже гномы, крепкие, точно корни гор. Фолко несся, потеряв голову, словно преследуемый коршуном заяц; вот они оказались возле своих укрытых лошадок; вот вскочили в седла…
Как удалось низким, коротконогим гномам и отродясь не умевшему быстро бегать хоббиту оторваться на несколько десятков шагов от высокорослых воинов Олмера, подгоняемых вдобавок железной волей своего предводителя?
Нечто более сильное, чем просто страх смерти, гнало их вперед, наделяя поистине сверхъестественными силами; и они успели, они выиграли несколько бесценных секунд, которых как раз хватило, чтобы вскочить в седла и хлестнуть лошадей.
Но далеко уйти им не дали. С бешеными взвизгами неслись хазги, отрезая дорогу вбок; страшась не столько за себя, сколько за лошадей, гномы и Фолко были вынуждены гнать все ближе и ближе к горам, к жадно расступавшимся острым гранитным клыкам…
Хоббит в отчаянии оглянулся. Погоня все ближе, деваться некуда; сколько бы ни продержались они против всей Олмеровой охраны, рано или поздно их все же одолеют.
А телохранители Вождя, вновь оказавшись верхами, быстро сжимали кольцо, тесня и тесня друзей все дальше от спасительного лесного покрова.
