Священник смотрел на окованный золотом сундук с опаской и недоверием. Золотые монеты старинной чеканки, драгоценные камни, украшения из неведомых металлов, если это металлы…
— Надеюсь, — ответил он с сомнением. — Однако, если вы не против, я трижды освящу это золото. Неизвестно, сколько людей убито, ограблено, замучено, чтобы собрать такую кучу.
— Да, конечно, — согласился я. — Во всяком случае, это снимет часть тяжести с души.
Он впервые улыбнулся.
— Сын мой, — произнес он кротко, — все молитвы нужны только нам самим, а не Богу или каким-то вещам. Так как, говорите, вас зовут, удивительный человек?
— Ричард Длинные Руки, — повторил я и добавил честно: — Знаете, святой отец, скажу честно, мне малость обидно, что он мне только «спасибо». Все-таки я его на свободу отпустил! А мог бы… эх… Так что не такой уж я и… замечательный. А так нагреб всего, что уже из рук валится, но все равно хапаю, что плохо лежит… А как ваше имя, преподобный?
— Отец Велизарий, — ответил он. — В миру был известен как Этьен Шарле.
— Свидимся, отец Велизарий!
— Благослови тебя Господь, сын мой.
На востоке заалел край неба, когда копыта Зайчика простучали по мосту перед воротами. Сверху удивленно вскрикнули, решетка заскрипела, поднимаясь, я въехал, как и подобает знатному рыцарю, гордо подбоченившись и слегка откинувшись всем корпусом. Навстречу не вышел, а выбежал Мартин. По-прежнему в железе, но без шлема, я видел растрепанные волосы и вытаращенные глаза.
Я помахал рукой и спросил участливо:
— Похоже, ты так и не выспался, Мартин?
Он посмотрел на меня дико.
— Сэр Ричард!.. Как вы это сделали?
Я сказал виновато:
— Что, Зайчик выломал дверь? Он мог не запомнить, с какой стороны ворота…
Мартин проговорил, лязгая зубами, я впервые увидел, что отважный и суровый начальник стражи напуган, как суеверная старушка завыванием ветра в печной трубе.
— Ч-что стена… — проговорил он, едва удерживая прыгающие губы, — он бы и герс снес, если бы я не успел поднять решетку… Но, сэр Ричард… взгляните на юг!
Я взглянул, на первый взгляд все как обычно, длинная зубчатая стена, по которой ходят часовые… нет, сейчас там ни одного, темная на фоне светлеющего неба башня, а на другом конце четырехугольника — вторая…
Челюсти мои сжались, чтобы не выпустить испуганного вопля. Зайчик, повинуясь моей команде, ринулся вперед, копыта простучали по брусчатке, искры вылетают длинные, красивые, конь скачет как по мелководью огненной реки.
Когда я уезжал, на этом месте заканчивали разбирать остатки южной башни. Сейчас на ровном очищенном месте я с трепетом во всем теле увидел странно укороченную башню: как будто ее вершина лежит прямо на земле — широкое каменное кольцо с зубцами, напоминающее гигантскую корону. Камни толстые, массивные, добротные, но какие-то новенькие, как будто только что выплавленные, созданные….
Мартин проговорил за спиной лязгающим голосом:
— Ночью… прямо из земли!.. Ко мне прибежали, кричат… Я был в казарме, глазам не поверил…
Я спрыгнул с Зайчика. Ноги подогнулись, но заставил себя выпрямиться, все на меня смотрят, подошел к каменной громаде, она чуть выше моей головы. Протянул руку, пальцы коснулись шероховатого камня, еще теплого, как подсознательно и ожидалось.
— Все хорошо, — проговорил я громко. — Все правильно!.. А вы что ожидали? Если вы залечиваете свои раны, то почему замок не может?.. Он столько лет смотрит на вас, пора бы уже и научиться!.. Все мы учимся чему-то друг от друга. Так что закройте варежки, все правильно. А ты, лапушка, расти-расти. До прежнего уровня. Молодец, я тебя люблю!
Мартин ахнул, а за ним ахнули и попятились его воины. От моей ладони побежала красная ветвистая молния и тут же растворилась в камнях. Под ногами чуть дрогнуло, заворчало. Слабость вошла в тело и пронзила до самых пят, в глазах помутилось. Пальцы соскользнули по камню, я со страхом подумал, что теряю сознание и падаю, крепко попытался опереться о стену, под ногами приглушенный рык, и тут сообразил, что пальцы скользят потому, что камни уходят вверх, вверх!
Башня поднималась медленно и с достоинством. Каменные блоки поблескивают, как будто осыпанные кусочками стекла, от них пышет жаром, в недрах скального массива формируется эта упорядоченная структура, наверх выдавливается то, что и было запрограммировано…
Я отступил, в теле все еще страшная слабость и очень хочется есть, Мартин опомнился, ударил себя кулаком в бок. Железо глухо звякнуло, он проговорил с нервным смешком:
— Так это вы ей велели… появиться?.. Сэр Ричард, ну и напугали вы нас!
— Правда? — спросил я.
— Ну да! Что ж не предупредили, мы бы не так тряслись…
Я сдвинул плечами.
— Да некогда было. Это я уже за тридевять земель вдруг вспомнил, что теперь дорога вовнутрь открыта Касселю или Лангедокку. Да всем открыта. Вот и того… ну, сам понимаешь… на расстоянии.
— Нет, — признался он честно, — не понимаю. Все слышали, конечно, что эту крепость не выстроили, а вырастили из скал Древние Ярлы, но это ж в те времена, а мы живем в эти! То Древние Ярлы, а то мы!
— Мельчает народ, — согласился я. — Раньше и снег был белее, и трава зеленее, а сейчас что? Тьфу. Ну ладно, приди в себя. Что тут странного, что замок слушается хозяина? Самая паршивая собака и то зализывает раны!.. Давай рапортуй, как Сивка-Бурка, какие новости за время моего отсутствия? Какие происшествия?
Он все еще вздрагивал и оглядывался на башню, но я встал так, чтобы он не видел, как масса упорядоченного камня продолжает медленно выдавливаться из скального массива.
— Происшествия? Ваша милость, какие происшествия? Как только Его Величество отбыли, все попадали и спят без задних ног. Только несколько верных стражей и бодрствуют… да и то потому, что пинаю. Вот ждем возвращения Его Величества. А как получилось, что вы внезапно исчезли из замка… а теперь возвращаетесь уже на коне?
Я сделал неопределенный жест рукой.
— Ты даже не можешь предположить, что я выскользнул незаметно за ворота?
— Не могу, — ответил он твердо.
— Почему?
— Я сам подбираю часовых, — подчеркнул он. — И время от времени проверяю.
Я вздохнул.
— Я не встречал лучшего начальника стражи. Правда! Мартин, прошу тебя, доверяй мне. Я не сделал ничего дурного, более того…
Он впился в мое лицо острыми, как наконечники стрел, глазами.
— У вас были трудности?
Я вздохнул.
— Соблазн был, дорогой Мартин! Такой соблазн, какой еще никогда-никогда… Я даже не понял до сих пор, то ли я святой, то ли полный дурак.
