Шли они так около часа, в полном молчании, друг за другом; их давил мрак и глухая тишина, которую иногда разрывал дальний гром или грохот барабанов, доходящий из-за гор. Они уже были значительно ниже своего укрытия в кустах и южнее, и продолжали идти вперед, на юг и вниз, держась этого направления, насколько позволял неровный спуск. И вот перед ними черной стеной встали деревья.
Подойдя к ним, хоббиты увидели, что деревья огромные, очень старые и высокие, с обломанными и оголенными верхушками, будто по ним прошла буря.
— Здесь Перепутье, да, — шепнул Голлум. Это были первые слова, произнесённым им в пути. — Надо идти вон туда.
Он повернул на восток и полез в гору. И вдруг перед ними открылся Южный Тракт, огибающий подножия гор и упирающийся в кольцо деревьев.
— Здесь только одна дорога, — зашептал Голлум снова. — Тропок нет, только одна дорога. Нет тропинок. Надо идти к Перепутью. Быстро! Тихо!
Крадучись, словно разведчики во вражеских владениях, они вышли на Тракт, мягко, по-кошачьи, ступая, и помчались по нему как тени, в серых плащах по серым камням, пока не добежали до деревьев, и оказались словно в большом круглом зале без крыши, как в развалинах замка с щелями-окнами меж стволов. Здесь дорога пересекалась с другой, образуя крест, так что из-под деревьев расходились четыре пути. По одному из них, Южному Тракту, ведущему дальше в Харат, пришли путники. Вправо шла дорога в старинный город Осгилиат, влево — путь на восток, во Тьму. Именно туда предстояло идти.
Фродо стоял на Перепутье, объятый тревогой и страхом, как вдруг увидел свет. Его отблеск падал на лицо Сэма. В поисках источника света Фродо посмотрел в просвет между стволами на дорогу в Осгилиат, которая натянутой струной вела на запад. Над далеким горизонтом за затененным Гондором заходящее солнце нашло, наконец, разрыв в тучах, и видно было, как его пламенный шар быстро катится по чистому небу над Морем. Последний закатный луч, скользнув по Сэму, на минуту осветил огромную статую человека, сидящего в спокойной и торжественной позе, напоминающую фигуры Королей-Аргонатов. Время разрушило памятник, грубые руки искалечили его. Вместо головы кто-то положил круглый камень и намалевал на нем лицо с нелепой ухмылкой и одним большим красным глазом посреди лба. Бессмысленные каракули и неумелые рисунки, распространенные среди диких племен, населявших Мордор, покрывали колени, величественный трон и постамент памятника.
Луч успел еще показать Фродо отрубленную голову каменного Короля: она валялась на земле, откатившись в сторону от дороги.
— Смотри, Сэмми! — крикнул вдруг Фродо с удивлением. — Смотри! Король обрел корону!
Глазницы, когда-то сверкавшие дорогими камнями, были пусты, резные завитки бороды побиты, но высокий лоб окружала серебряная с золотом корона. Присмотревшись, хоббиты увидели, что у висков голову оплели мелкие белые цветы, похожие на звездочки, а среди них и в каменных волосах надо лбом цветут желтые чашечки рассыпушек.
— Не смогли они победить Короля навечно! — сказал Фродо.
В это мгновение последний луч погас. Солнце скрылось в море, будто кто-то задул лампу над миром, и его покрыла черная ночь.
Глава восьмая. СТУПЕНИ КИРИТ УНГОЛ
Голлум тянул Фродо за полу плаща, шипя от страха и нетерпения.
— Надо идти, — повторял он. — Здесь нельзя стоять. Скорей!
И маленький отряд снова двинулся в путь. Они вышли из кольца деревьев и направились к горам. Сначала дорога шла прямо, потом слегка отклонилась к югу и привела путников под огромный скалистый отрог, который они недавно видели издали. Черный утес вздымался над их головами, как сгусток тьмы на фоне темного неба. Дорога подошла к нему вплотную, вошла в тень, прижалась к его подножию, свернула на восток и круто пошла в гору.
Фродо и Сэм еле передвигали ноги, им было так тяжело, что они даже перестали думать о грядущих опасностях. Фродо опустил голову, — ноша, которую он нес, опять пригибала его к земле. Пока они находились в Итилиэне, он почти забыл о Кольце, но за Перепутьем оно с каждым шагом тяжелело. Боясь оступиться на острых камнях, хоббит иногда с усилием приподымал и поворачивал голову, а тропа становилась все круче. Наконец, как предсказывал Голлум, он увидел крепость Кольценосных Призраков. И прислонился к каменной стене, чтобы не упасть.
Длинная узкая долина кривой темной щелью врезалась в гору. В дальнем конце она раздваивалась змеиным языком, и там на черном скалистом подножии высились стены и башня Минас Моргул. Небо и земля вокруг тонули во тьме, но из башни лился свет. Это не был лунный луч, просвечивавший сквозь мраморные стены старинной крепости Минас Итиль с красивой и радостной Лунной Башней, былым светочем здешних гор. Свет был бледный, мутный и колеблющийся, как свечение болотной гнили; мертвый свет, от которого не становилось светлей.
В стенах крепости и в башне множество окон глядело черными дырами, за которыми зияла пустота. Только самая верхушка башни медленно поворачивалась то в одну, то в другую сторону, будто огромная призрачная голова высматривала что-то в ночи.
Некоторое время три путника стояли в остолбенении: башня приковывала их к себе. Первым очнулся Голлум. Он потащил хоббитов за плащи без единого слова и почти силой сдвинул их с места. Ноги не слушались, время как будто остановилось, каждый шаг, казалось, длился вечность.
Очень медленно они подошли к белому мосту.
Тускло мерцающая дорога вела через поток и затем по откосу оврага вверх к воротам крепости. По обе стороны от потока, сбегающего по самой середине оврага, широкими полосами тянулись затененные луговины, покрытые белыми цветами. Цветы были одновременно красивые и страшные, странной формы, словно искаженные в кошмарном сне. Они светились, и над ними разносился сладковатый трупный запах. Все вокруг отдавало тленом и выглядело нереально. Мост соединял две луговины. У его боковых опор стояли причудливо вырезанные фигуры не то людей, не то животных, искривленные и уродливые. Тихо струилась вода, от нее подымался пар, клубился над ручьем и над мостом, пронизывал ледяным холодом. У Фродо кружилась голова, он боялся потерять сознание. Вдруг, будто его толкнула потусторонняя сила, он почти бегом заспешил вперед с вытянутыми руками. Голова при этом бессильно болталась и падала на плечи. Сэм и Голлум догнали его. Верный слуга обхватил хозяина руками, как раз когда тот споткнулся и чуть не упал на мост.
— Не туда! Туда нельзя! — зашипел Голлум, но звук, вырвавшийся у него из-за зубов, разодрал тишину так пронзительно, что Голлум сам перепугался и припал к земле.
