В этот раз простонародье на площади хлопало в ладоши дольше и охотнее солдат.
– Да, будет с вами Фос! – проорал Крисп, перекрывая шум.
– Да пребудет Фос с вами, ваше величество! – отвечали ему.
Савиан подошел к нему.
– Вы им понравились, ваше величество, – сказал он негромко, чтобы во всеобщем гаме его мог услышать один император.
Крисп с любопытством глянул на него:
– Не «они вас полюбили»? Большинство сделало бы такой комплимент, пресвятой отец.
– Пусть большинство говорит что хочет и льстит как хочет, – ответил Савиан. – Неужели вам не хочется иметь рядом хоть одного человека, который не приукрашивает правду для ваших ушей?
– Теперь у меня их двое, – ответил Крисп, и когда Савиан поднял брови, осведомился:
– Или Яковизий скончался в последние четверть часа?
Он прекрасно знал, что Яковизий отнюдь не скончался. Если бы севаст мог говорить, он занял бы место на помосте рядом с императором и патриархом.
Савиан склонил голову.
– Не могу поспорить, ваше величество, – ответил он и поднял вторую бровь. – По крайней мере, я не приправляю свои слова ядом перед подачей.
– Ха! Надо бы передать ему ваши слова, чтобы посмотреть, как он будет плеваться желчью. Но благой бог знает, насколько вы правы, а потому я не стану вас выдавать.
– Ваше величество милосердны, – отозвался Савиан, и брови его опять подпрыгнули.
– Тьфу на тебя, – фыркнул Крисп. Император и патриарх лучезарно улыбнулись друг другу.
Крисп повернулся к толпе и поднял руки. Заметив это, толпа на площади Паламы мало-помалу затихла.
– Жители города, солдаты империи, – крикнул император, – парад закончен. Идите же и празднуйте!
Последний, оглушительный крик пронесся над площадью, отражаясь от Векового Камня и стен Амфитеатра. Крисп в последний раз помахал толпе и двинулся к лестнице.
– А как будете праздновать вы, ваше величество? – спросил Савиан ему вслед.
– Ну уж не с таким разгулом, как привык Анфим, – ответил Крисп, обернувшись. – Я всего лишь семейный человек, вернувшийся с войны. Я хочу одного – посмотреть на новорожденного сынишку и повидаться с женой.
* * *
Дара отвесила Криспу оплеуху. Он поймал ее за руку, прежде чем она успела отвесить вторую.
– Отпусти, ублюдок! – завизжала она. – Ты думаешь, что как выехал в чисто поле, так и штаны долой?! И с кем – с матерью Мавра! Боже благой, да она тебе в матери годится!
«Вряд ли», – мелькнуло в голове у Криспа, но эту мысль он оставил при себе.
– Ты меня выслушаешь или нет? Пожалуйста, – добавил он с отвращением. Он много думал о результатах прошедшей войны, но ему и в голову не приходило, что слухи о его отношениях с Танилидой так быстро доберутся до города.
– Да что тут слушать, развратник! – Дара попыталась пнуть его в голень. – Ты с ней кувыркался в постели или нет?
– Да, но…
Ответ был прерван пинком в голень – на сей раз удачным.
– Уй-й! – взвыл он.
Боль пробудила в нем гнев. Когда Дара начала визжать снова, он перебил ее:
– Если бы не Танилида, я бы давно сдох, а со мной и вся армия!
– В задницу и тебя, и армию!
– Да почему ты так бесишься? – взорвался Крисп. – Анфим изменял тебе дважды в день – а если мог, то трижды или четырежды, – а ты его годами терпела.
Дара открыла было рот, чтобы оскорбить его еще раз, но заколебалась. Крисп насладился первым мгновением тишины с той минуты, как он вошел в императорские палаты.
– От Анфима я этого и ожидала, – произнесла она чуть мягче, чем до того. – А от тебя – нет. Крисп ощутил в ее голосе не только гнев, но и боль.
– Я этого тоже от себя не ожидал, – признался он. – Просто мы с Танилидой знали друг друга довольно давно, еще до того, как я попал во дворец.
– Знали? – Теперь остался один гнев. – От этого только хуже. Если ты так по ней скучал, что ж не вызвал к себе, как только засвербило?
– Все было не так, – запротестовал Крисп. – И для начала я ее вовсе не соблазнял, просто… – Чем больше он говорил, тем хуже становилось. Он развел руками, признавая поражение. – Я сделал ошибку. Что я могу сказать? Только то, что подобных ошибок я стараюсь не делать.
Дара не преминула повернуть нож в ране:
– Там, случаем, не завалялись где-нибудь еще с полсотни женщин, которых ты знал прежде? – Потом она снова поколебалась. – Не думаю, что Анфим когда-либо признавал ошибку.
На офицерских совещаниях Крисп научился менять тему, когда чувствовал, что у него не хватает ответов на все вопросы.
– Дара, – попросил он, – могу я посмотреть на своего младшего сына?
Он надеялся, что это смягчит ее. Не получилось. Вместо этого Дара взорвалась вновь:
– Твоего младшего сына? А что ты делал, пока я визжала, точно на дыбе, и маялась, высунув язык, рожая твоего сына? Нет, не отвечай. Я как-нибудь сама догадаюсь.
– Судя по твоему письму, в день рождения Эврипа армия с боями пробивалась через Кубрат. И мы с Танилидой тогда всего лишь ехали рядом. – Что они делали, когда письмо пришло.., но об этом Дара не спрашивала.
– Тогда, – горько повторила Дара, вложив в одно слово бездну значения. – У тебя даже хватило наглости прославить ее имя сегодня перед народом.
Крисп поразился, как она только узнала об этом. В городе Видессе быстрее всего распространялись слухи.
– Что бы ты ни думала обо мне и о ней, ее имя заслуживает памяти. Я уже сказал, что без нее ты была бы вдовой.
Дара одарила его долгим холодным расчетливым взглядом.
– Может, оно бы и к лучшему. Я тебя предупреждала – не шути со мной.
Крисп припомнил слова Ризульфа – как, дескать, он сможет заснуть рядом с женой?
– Поосторожнее с такими словами, – предупредил он. – Тебе бы не понравилось обсуждать судьбы империи с Арвашем Черным Плащом.
– Рядом со мной был бы кто-нибудь другой, – ответила она гневно. Гнев заставил ее добавить еще одну фразу:
– И еще может оказаться – это ведь я привела тебя на трон.
– И можешь с него снять, ты это имеешь в виду? Что я ношу корону только потому, что женат на тебе? – Крисп покачал головой. – Два года назад так оно, может, и было. Я разбил Петрония. Я разбил Арваша. Народ привык видеть корону на моей голове и знает, что я справляюсь со своей работой. – Теперь пришла его очередь бросать холодные взгляды. – Так что, если придется, я могу отослать тебя в монастырь, а сам буду развлекаться с кем захочу. Это сойдет мне с рук. Сомневаешься?
– Ты не посмеешь.
– Если придется – еще как посмею. Только не хочу. Если бы наш брак был только браком по расчету… – Подыскивая слова, он вспомнил, что Танилида тоже употребляла это выражение, и покачал головой, словно пытаясь вытряхнуть несвоевременное воспоминание. – Думаю, я мог бы вышвырнуть тебя без угрызений совести. Я мог бы распорядиться об этом еще по пути из Кубрата. Но я вернулся, потому что, лед меня побери, я люблю тебя.
