— Конечно надо! — обрадовано подхватила Лариса. — Девчонки уже сами переживают. А если постараемся, через день и откроемся. Вот нам, Вероника Антоновна, только бы ещё нового товара завезти… к празднику…Заработать ведь тоже хочется!
— Знаю, знаю! — грустно кивнула Ника. — Я вас прекрасно понимаю. Ладно, иди Ла-риса домой. Ну, а двери, уходя, за собой всё-же прикрой хорошо!
Закончила она укоризненно, и продавщица, смущенно опустив глаза, согласно кивнула головой.
— Ма, ты помнишь, что завтра у бабушки день рожденье!
Гера насмешливо уставилась на свою мать удивительно красивыми, небесно-голубы-ми глазами. Ника, вдруг с горечью отметила, за всеми передрягами, она совершенно забыла о том, что бабушка будет обязательно ждать их в этот день. Она накроет празд-ничный стол, сядет у окна, и будет просто ждать! Все эти годы, Ника вместе с детьми приходит к маме поздравить её с днем рождения, и с первым днем весны. И хотя, все-го неделю назад дети ушли от бабушки, и ночуют теперь дома, но завтра день осо-бенный. Завтра, они все вместе выберут бабушке цветы. Наверное, это будут розовые хризантемы, или лучше всего белые.
Ника помнит с детства, тот куст белых хризантем, что стоял в старой желтой каст-рюле, в кухне, на подоконнике их огромного окна. До сих пор, она помнит терпкий по-лынный запах растения, яркую белизну цветов, похожих на снег. Они цвели так дол-го, что казалось, ни одного дня невозможно было прожить, не полюбовавшись на эти бе-лоснежные цветы, не почуяв их запах, отдающий летним зноем, полынью и солнцем. Она и сейчас помнит, как долгими зимними днями, часами любовалась этими цве-тами, вдыхая их аромат, бессознательно вглядываясь через окно на соседский пле-тень, за которым иногда мелькала кожаная ушанка соседского мальчика…
Ну, а помимо цветов, завтра они купят ещё какой — нибудь незатейливый подарок, и вскоре появятся у мамы.
Да! Она совсем забыла о мамином дне рождении, замотавшись со своими делами и магазином. Мама её поймёт, даже если Ника в этот день не появится в её доме. Но де-ти… Дети её не поймут…
Странно! Чем старше становятся дети, тем чаще ты о них забываешь, тем меньше ты стараешься удивить их, поразить чем — то, напомнить о чём — то важном…Тем чаще, уже сами дети напоминают тебе о том, о чем ты обязан помнить всегда, и что должен ещё сделать. Следует ли из этого, что мы стали более занятыми, по самые уши погрязли в делах, или наши дела сделали нас более медлительными, ленивыми и равнодушными в какой-то степени. Или так много стало у нас важных дел, за которыми мы порой не замечаем, как вырастают наши дети, как уходят в мир иной наши родители, и как ста-реем мы. И, не это ли первый признак надвигающейся старости?
Нет! О старости ещё рано говорить, и даже думать. Просто она закружилась в делах, как белка в колесе. И о маме она помнит, и о детях. Она знает, что дети всегда ждут от каждого прожитого дня какого-то праздника, или чуда! Пусть это чудо они сделают свои-ми руками, в виде яркой поздравительной открытки, или маленького сюрприза в виде расчески- гребенки, купленной в магазине, доставившей удовольствие и взрослым и де-тям, но это удовольствие будет потом долго помнится, если не всю жизнь. Итак, само- дельные открытки с поздравлением уже готовы, и завтра они все вместе едут к маме!
Ника улыбнулась, вспомнив, как Данил усердно рисовал открытку бабушке, желая ей дожить до миллиона лет. Наивный ребёнок, он по-детски непосредственен, и обла-дает удивительным чувством юмора. По нему малозаметно, что он подрос за зиму. Он остается всё таким же маленьким мальчиком, иной раз медлительным, а иной раз быст-рым, шустрым, и очень подвижным, когда носится по всему дому за кошкой, а та, с удо-вольствием удирая от него, вскакивает на кресло и диван, повисает на шторах, несёт-ся галопом в спальню, затем в детскую, затем опять в прихожую, и так по кругу, пока Гера не вмешается в эти игры, и не прекратит "безобразия, игнорируемого мамой". Да, дочь выросла за последнее время. Стала почти взрослой! Это даже заметил её друг Саша, из Германии, и написал о том в своём последнем письме.
Нике показалось, что прежде чем сфотографироваться, эта дрянная девчонка, что-то долго искала в её косметичке. Ну и ладно! Всё это блажь! Кому не хочется в четырнад-цать лет быть красавицей! И даже если Саша отметил, что Гера повзрослела, то было бы удивительно обратное. Красоту её дочери, яркую, удивительную, невозможно не заме-тить. Она стала совсем невестой! И всё чаще Ника видит глаза дочери, которые на-правлены на неё. Она чувствует, что дочь хочет что-то сказать, или спросить, а быть мо-жет продолжить тот разговор, что прервался телефонным звонком. Пусть этот разговор произойдёт рано или поздно, но он состоится, всё равно! Ника знает об этом. Вздохнув, она поднялась со стула, и принялась убирать со стола посуду. Дети сидят в зале у телеви-зора и весело хохочут над проделками Бени Хилла.
— Пусть смеются! От их смеха на душе становится веселей!
Убравшись на кухне, Ника присоединяется к детям. Она тоже любит посмеяться! Да-нилка, тут-же принялся ей что — то рассказывать, а Гера, перебивая брата, иногда то-же вставляла свои реплики, весело смеясь.
В прихожей зазвонил телефон, неожиданно громко и требовательно. Дети, разом смолк-нув, уставились на мать.
— Неужели они тоже, что-то чувствуют? — подумала Ника.
Поднявшись с кресла, она неторопливо подошла к телефону, и настороженно устави-лась на него. А может это звонит мама от соседей, или кто-то из знакомых…
Подняв телефонную трубку, Ника резко спросила:
— Вам кого?
— Тебя! — прошептал таинственный мужской голос, и Ника похолодела, чувствуя, как страх опять начинает сковывать её тело.
— Я не могу лечь спать, не пожелав тебе на сегодня спокойной ночи! — продолжал шеп-тать мужской голос.
Превозмогая страх, Ника подняла телефон и прошла на кухню. Надо выведать хоть что-то у этого ночного визитёра. Убедившись, что дверь кухни закрыта, Ника громко произнесла:
— Послушайте! Кто бы вы ни были, чёрт вас возьми! Что вам от меня надо?
— Ты узнаешь это, когда придёшь ко мне! — звучал в трубке спокойный монотонный голос.
— Вы ошибаетесь! Я не приду к вам никогда! — зло проговорила Ника.
— Это ты ошибаешься, моя дорогая. Ты сама прибежишь ко мне, и будешь умолять ме-ня на коленях, да-да, именно на коленях…
— Мне кажется, вы неизлечимо больны! — перебила Ника мужчину, и, швырнув труб-ку на аппарат, выдернула шнур с телефона.
Нет, так продолжаться не может. Завтра с утра она пойдёт к этому молоденькому лейтенанту-следователю, и всё расскажет ему. Всё как есть, не скрывая своих подозрений, ничего не утаивая. Хватит ей бояться! Хватит не спать по ночам. И хватит тешить себя мыслью о безобидных шутках этого человека, дышащего ненавистью в телефонную трубку.
