Амальрик был единственным, кто, казалось, не обращал внимания на возникшую напряженность. Рассеянно отбросив назад непослушные желтые волосы, он безразлично посмотрел на обмякшее тело девушки. Если в его серых глазах на мгновение что-то и промелькнуло, то остальные этого не заметили.
Тилутан спрыгнул с седла, пренебрежительно бросив поводья Амальрику.
— Займись моим конем,— сказал он.— Видит Джил, я так и не нашел пустынную антилопу, зато нашел эту девчонку. Она шла, шатаясь, через пески и упала незадолго до моего приближения. Видимо, лишилась чувств от усталости и жажды. Освободите место, шакалы, чтобы я смог напоить ее.
Рослый негр уложил девушку возле источника и начал омывать ей лицо и запястья, а затем влил несколько капель между ее потрескавшихся губ. Вскоре она застонала и слабо пошевелилась. Гобир и Сайду присели на корточки, положив руки на колени и глядя на нее через большое плечо Тилутана. Амальрик стоял чуть поодаль, не проявляя особого интереса.
— Приходит в себя,— сообщил Гобир.
Сайду ничего не сказал, но невольно по-звериному облизнул толстые губы.
Амальрик окинул бесстрастным взглядом простертую на земле фигуру, от рваных сандалий до копны блестящих черных волос. Единственную ее одежду составляло подпоясанное кушаком платье. Руки, шея и часть груди оставались открытыми, а юбка заканчивалась в нескольких дюймах выше колен. Именно к ним были прикованы напряженные хищные взгляды ганатов, вбирая в себя мягкие очертания ее тела, почти детские, но уже округлившиеся от pacцветающей женственности.
Амальрик пожал плечами.
— Кто после Тилутана? — небрежно спросил он.
Две головы с налитыми кровью глазами повернулись к нему, затем чернокожие уставились друг нa друга. Казалось, между ними внезапно проскочила электрическая искра.
— Не деритесь,— посоветова! Амальрик. — Бросьте кости.
Он полез под поношенную рубаху и уронил перед ними пару костей. Их тут же схватила похожая на клешню рука.
— Ага! — согласился Гобир.— Бросим и победитель идет после Тилутана!
Амальрик покосился на черного гиганта, который все еще склонялся над пленницей, возвращая жизнь в ее измученное тело. Ее окаймленные длинными ресницами веки шевельнулись и фиолетовые глаза в замешательстве уставились в лицо плотоядно смотревшего на нее чернокожего. С толстых губ Тилутана сорвался радостный возглас. Сняв с пояса флягу, он поднес ее ко рту девушки. Она машинально выпила вина. Амальрик избегал ее блуждающего взгляда; один белый и трое черных и каждый из них равен ему по силам.
Гобир и Сайду склонились над костями; Сайду взял их в ладонь, подышал на них на счастье, встряхнул и бросил.
Две головы, похожие на головы стервятников, склонились над вращающимися в тусклом свете кубиками. Амальрик вытащил меч и ударил — одним движением. Клинок рассек толстую шею, разрубив горло, и Гобир упал на кости, разбрызгивая вокруг кровь. Голова его висела на клочке кожи.
В то же мгновение Сайду вскочил со свойственной жителю пустыни быстротой на ноги и яростно рубанул по голове убийцы. Амальрик едва успел принять удар на поднятый меч. Просвистевшая в воздухе сабля зацепила тупой стороной клинка голову Амальрика, и он пошатнулся. Выпустив меч, он обхватил Сайду обеими руками, не давая ему воспользоваться саблей. Казалось, будто жилистое тело под лохмотьями пустынного жителя состоит из стальных канатов.
Тилутан, сразу же поняв, что происходит, бросил девушку и, взревев, поднялся. Размахивая огромной саблей, он бросился к дерущимся, словно разъяренный бык. При виде его Амальрик похолодел. Сайду дергался и извивался — ему мешала сабля, которую он все еще тщетно пытался применить против своего противника. Их ноги вздымали песок, их тела бились друг о друга. Амальрик ударил пяткой сандалии по голой ступне ганата, чувствуя, как поддаются кости. Сайду взвыл и, судорожно дернувшись, навалился на Амальрика всем телом. Они шатались, словно пьяные, когда Тилутан нанес удар, вложив в него всю силу своих широких плеч. Амальрик почувствовал под своей рукой скрежет стали, глубоко вошедшей в тело Сайду. Ганат издал предсмертный вопль и, извиваясь в конвульсиях, вырвался из захвата Амальрика. Тилутан взревел, яростно ругаясь, и, освободив саблю, отшвырнул умирающего в сторону, но, прежде чем он успел нанести новый удар, Амальрик, но коже которого бежали мурашки от ужаса перед громадным кривым клинком, сцепился с ним.
Его охватило отчаяние, когда он ощутил силу негра. Тилутан оказался умнее, чем Сайду. Бросив саблю, он с ревом схватил Амальрика обеими руками за горло. Громадные черные пальцы были подобны железу, и Амальрик, тщетно пытаясь освободиться, упал, прижатый к земле огромным весом ганата. Он трясся, словно крыса в зубах собаки. Голова его с силой ударялась о песок. Точно в красном тумане он увидел разъяренную физиономию негра, растянутые в зверской ухмылке черные губы, оскал блестящих зубов. Из черного горла раздавалось звериное рычание.
— Ты хочешь ее, белый пес? — рычал ганат, охваченный яростью и похотью.— Арррргх! Я сломаю тебе шею! Я вырву твое горло! Я отрублю тебе голову и заставлю девчонку ее целовать!
Голова Амальрика в последний раз жестоко ударилась о плотный песок, и Тилутан, приподняв, швырнул его на землю, охваченный звериной страстью. Поднявшись, негр побежал, ссутулившись, словно обезьянa, к тому месту, где лежала, словно огромный стальной полумесяц, его сабля, и подхватил ее. С яростным воплем он повернулся и бросился на Амальрика, высоко подняв клинок. Амальрик медленно поднялся ему навстречу, ошеломленный и потрясенный, едва держась на ногах.
Пояс Тилутана размотался во время схватки, и теперь конец его обвился вокруг ног. Споткнувшись, он упал головой вперед, выбросив перед собой руки. Сабля вылетела из его ладони.
Амальрик схватил саблю и, пошатываясь, шагнул вперед. Пустыня плыла у него перед глазами. В полутьме он вдруг увидел, как лицо Тилутана внезапно стаю пепельно-серым. Широкий рот раскрылся, глаза закатились. Негр застыл, опираясь на колено и одну руку, словно не в силах пошевелиться. Затем сабля опустилась, разрубив круглую бритую голову до подбородка, где ее остановила тошнотворная судорога. Амальрику показалось, будто черное лицо разделила красная линия, растворяющаяся в сумерках, а затем его мгновенно окутала тьма.
Что-то мягкое и холодное настойчиво касалось лица Амальрика. Он слепо пошарил рукой, наткнувшись на теплое и упругое. Затем его зрение прояснилось, и он увидел перед собой лицо, обрамленное блестящими черными волосами. Словно в трансе, он смотрел на него, не в силах произнести ни слова, жадно задерживая взгляд на каждой детали полных красных губ, фиолетовых глаз и алебастровой шеи. С удивлением он обнаружил, что видение что-то говорит ему тихим мелодичным голосом. Слова были чужими, но казались знакомыми. Маленькая белая рука, державшая мокрый комок шелка, мягко прошлась по его гудящей голове и лицу. Он сел, чувствуя легкое головокружение.
