Дружина ярла Максвелла таким числом означала одно из двух: или ярл необычайно богат, а его угодья стоят на алмазной или золотой шахте, и через это он выменивает у равнинников еду, оружие и доспех для своих воинов; или же род ярла чудовищно огромен и крепко спаян, что сыновья и племянники не отделяются от отцовского стола, а несут всё к нему. Гадать в тот момент мне было не с руки, оставалось лишь воспринимать ситуацию как должное.
Ярл хочет войны.
* * *
Солнце медленно закатилось за гребень горы, и тьма поглотила замок. Часть воинов ушла в дом ярла, остальные же развели костёр, подвесили над ним козью тушу и расселись кругом. Уходить не хотелось, так что я присел рядом с ними, даже не вслушиваясь в их разговор, лишь давая отдых гудящим ногам. Из полудрёмы меня вывел добрый толчок в плечо:
— Чужак, сильно тебе руку порезали?
Я открыл глаза и посмотрел на горца.
— Неплохо.
— Покажешь?
Смотать повязку было несложно — рана засохла и ткань почти не прилипла. Ярко-красный шрам, аккуратно зашитый козьми кишками простирался от запястья и до самого локтя, обрамлённый густым синяком. Горец одобрительно покачал головой и задрал рубаху. На его боку была кривая полоса, судя по цвету давно зажившая.
— Ножом в таверне, — пояснил северянин.
Остальные мужчины вокруг костра начали закатывать рукава и штанины, снимать пледы и демонстрировать свои шрамы.
К костру подошёл Фингэл:
— А вот так есть? — он показал след волчьих зубов на плече.
Горцы всё так же сноровисто продемонстрировали шрамы от звериных укусов и повернулись ко мне. Это что, какое-то соревнование? Ладно, так и быть. Я снял сапог и обратил к свету костра внутреннюю сторону ноги.
— Не волк, но лисица. Сойдёт?
Горцы одобрительно заворчали. Один из них вскочил с земли и повернулся спиной. Там были ромбовидные нашлёпки — следы от стрел.
— Две! — мужчина показал два пальца, на одном из которых вдобавок отсутствовала крайняя фаланга. — Ойгры напали из засады.
Я вздохнул и начал снимать штаны. Россыпь шрамов ногах. Две стрелы в правой икре, одна в левой. Арбалетный болт в левом бедре. Дротик в нём же. Толпа одобрительно загудела. Надо добивать. Я задрал рубаху и показал живот, перепаханный, словно старое поле.
— Алебарда. Выпустили мне кишки. Я собрал их в рубаху, смочил водой из ручья и три версты шёл по полю боя до врачевальни.
Горцы загалдели, словно стая птиц:
— Так не бывает…
— Брешет…
— Не рассказывай сказки…
Фингэл поднял руку, и горцы разом замолчали. Здоровяк поднялся, не торопясь снял перевязь с мечом, спустил с плеча плед и задрал рубаху. На круглом животе была странная ямка размером с кулак, словно кто-то вмял мясо внутрь.
— Волшебник хлестанул меня заклинанием. Вырвал кусок мяса с корнем, так что печень было видно, — Фингэл мрачно посмотрел на меня. — Печень чёрная и дёргается, как сердце.
Вспомнился Новоград. А ведь действительно чёрная и дёргается… Я потряс головой и тем отогнал плохие мысли. По боку у Фингэла шло здоровенное красное пятно, словно огромная родинка. Я указал пальцем:
— Масло?
— Смола.
— У меня масло.
Я снял рубаху и показал спину. Ночной ветер холодил кожу, свет костра причудливо плясал по бурым рубцам, превращая кожу в странное полотно. Однако, горцы смотрел мимо меня.
* * *
Раздался громовой голос:
— Ты воевал, — это был не вопрос. — За кого? Мальчишку или чароплёта?
Слабый духом начал бы гадать, но я знал единственно верный ответ.
— За юного принца.
Честный ответ.
Ярл Максвелл оглядел меня с ног до головы ещё раз.
— Мой сын ушёл в королевство воевать. Давно. Говорил, что чароплёт-на-троне обещает славу и богатую добычу всем, кто пойдёт за ним. Его имя Дуглас.
— Я слышал про одного Дугласа. Дуглас Кровавый Глаз. Говорили, что стрела попала ему в лицо и с тех пор один глаз у него всё время был налит кровью. Он чтил священные заветы войны и сразил много добрых воинов.
Ярл развернулся и ушёл. На том месте, где он только что был, теперь стоял лишь Грегор. Горцы разом засуетились, поотрезали себе куски козлятины с туши и ушли. У костра остался один Фингэл. Грегор сел рядом с ним и заговорил:
— Я должен был поехать на ту войну, а Дуглас — оставаться в замке, — ярлов сын поворошил угли. — Но разве мог мой брат упустить такое приключение? Он вызвал меня на бой. Кто последний останется стоять на ногах, того и воля выбирать. Я был сильнее и быстрее, но подскользнулся на сыром камне. Дуглас забрал два десятка воинов и ушёл. Он не прислал ни одной весточки за пятнадцать лет.
Грегор поднял глаза.
— Я каждый год ездил на равнины, посетил все портовые города. Капитаны кораблей рассказывали разные небылицы, но ни одной о нём. А год назад вернулся Фингэл. Один. Его взяли в плен в одной из битв, и он потерял Дугласа.
Я не знал что сказать ему. Не знал даже нужно ли что-то говорить, но Грегор сам задал вопрос:
— Как умер мой брат?
— Он защищал Анвуарат, столицу королевства. Сражался в восточной цитадели. Там была большая сеча.
Грегор грустно усмехнулся.
— Ты говоришь чистую правду, но при этом лжёшь. Я вижу это. Как так получается?
— Так ли важно, как погиб твой брат?
— Важно.
Я присел рядом с горцем.
— Меня не было в той части столицы, но воины рассказывали… — такие слова тяжело говорить и ещё тяжелее слышать. — Внешняя стена пала быстро, но восточная цитадель отсекала от нас почти половину города. Четыре дня наши люди ходили на её штурм, когда днём, когда ночью. Горцы их опрокидывали. А потом шпион отравил колодец. Это было ужасное зрелище, воины лежали по земле, кровь текла у них из всех отверстий, кожа гнила и отваливалась кусками. Они просили их добить, окончить страдания.
— А вы?
— Нельзя было даже приближаться к заражённым. Волшебники нашли нафту — горючую воду — и сожгли цитадель.
Я протянул руку к козьей туше и выдрал голыми пальцами кусок мяса. Как тогда пахло на весь город, я говорить не решился. Пусть память об этом запахе останется только у меня.
* * *
Когда все окончательно разошлись, я вернулся назад в дом, с трудом волоча ноги по лестнице. На моё счастье, из комнаты с кроватью меня выселять никто не стал, разве что в неё стащили каких-то странных бочек и кулей, заняв всё свободное место. Так что я упал на набитый соломой матрац, достал дневник Тёмного Тирана и начал его перечитывать.
Курган я нашёл, а дальше что? Он пуст. Ни следа магии, но она там была ещё буквально несколько лет назад. Тогда зачем был нужен этот курган? Рана на руке невыносимо зудела после нашей прогулки, мешая думать. Ко всем чертям, хватит экономить! Я залез в сумку, нашёл там круглый амулет, приятно щиплющий кончики пальцев, приложил его к губам и сделал глубокий вдох. Воздух в лёгких мгновенно заледенел, а по венам прошёлся пожар. Волна огня окутала меня, перекатываясь с ног до головы, но я усилием воли направил её в правую руку, где жар впился в разорванные мышцы, вытесняя всё, кроме ощущения приятного тепла. Я закрыл глаза и открыл их только через полчаса, всё это время на ощупь сплетая и расплетая косичку. Амулет болтался в руке, пустой и бессмысленный. Пустой…
Если можно высосать досуха амулет или кольцо, то забрать всю магию из древней гробницы — вопрос техники и силы мага. Вот и ответ. Тиран нашёл тысячелетиями намоленное место и подготовил там… что? Самая простая догадка обычно и является самой верной. Он подготовил своё воскрешение.
Мне надо было проветрить голову.
