— Вот аванс, о котором договаривались, — первый советник кивнула, и великан швырнул ифриту мешочек с золотом, намеренно угодив в живот. Орест застонал. — Жду тебя завтра в своём кабинете.
— Не…здесь? — выдавил он сквозь стиснутые зубы, всё ещё пытаясь отдышаться.
— Нет, я оставлю зеркало у себя распечатанным с самого утра — на тот случай, если принесешь гляделки пораньше. Стучись в любое время, — усмехнулась она, — но не забывай, что ты во деорце. Проверь, нет ли кого в коридоре, — велела она Эолу Свирепому и подняла руки, чтобы запечатать зеркало.
— Подождите, — взмолился Орест, — оставьте Оззи в темнице, но позвольте ему хотя бы переодеться, вот, я принес. — Он нагнулся к стоящей справа котомке, которую я раньше не заметила, и начал вытаскивать оттуда нечто; начинавшееся с белокурых кудрей.
— До завтра, ифрит, — жестко улыбнулась мадам Лилит и отключила зеркало.
Последнее, что я видела, это Орест, растерянно замерший над котомкой с наполовину вытащенной оболочкой. Лицо у него еще сильнее осунулось по сравнению с началом встречи, а круги под глазами казались нарисованными углем.
Я с яростью посмотрела на мадам Лилит, которая как раз закончила бормотать заклинание, встряхнула руки и повернулась к двери, за которой уже ждал Эоп Свирепый.
— Могли бы хотя бы притвориться, что не наслаждаетесь своей властью над другими.
— Зачем? — искренне удивилась она. — Я ведь наслаждаюсь! Мальчишка Фьерский любит похваляться своими ручккми, но ему далеко до этих. — Она вытянула ладошки, перевернула их и поиграла пальчиками, унизанными перстнями. Правая рука сжалась в кулачок. — Вот где настоящая власть!
В которой я очень волнуюсь за Озриэля
— Алчные гномы, — бросила мадам Лилит на обратном пути. Они с Глюттоном Медоречивым шли впереди, а мы с Эолом Свирепым следом. Только предстоящая встреча Магнуса с мейстером Хезарием удерживала меня от того, чтобы вцепиться ей в волосы. — Лишь бы растащить свои стекляшки по норам, как крысы!
— Вы же знаете, племянница, как трепетно они к ним относятся. По слухам, сейчас под землей нарастают репатриационные настроения. Силу набирает группировка, чей лозунг: «Самоцветам место в шахте». Они хотят вернуть все ранее проданные, выменянные и подаренные камни туда, где их добыли — под землю.
— Радикалы, — поморщилась мадам Лилит и покрутила колечко, вероятно, представив его без огромного турмалина в центре, — только этого нам сейчас не хватало.
— Они называют это делом родовой чести. Мол, если ничего не предпринять, скоро драгоценный камень перестанет быть символом гномов, окончательно превратившись в забаву для наземных богачей.
— Придется забыть о родовой чести, если не хотят, чтобы им полностью перекрыли торговлю, а в перспективе и путь наверх, — отрезала мадам Лилит. Они с принцем свернули в один из центральных коридоров, а мы с моим провожатым — к боковой лестнице.
* * *
По возвращении я сразу почувствовала неладное.
— Озриэль, что с тобой?
— Ннниччего, Ливи, просто устал и прилег отдохнуть.
Он едва выдавил эту фразу и в конце слабо закашлялся. Ифрит лежал у стены, Эмилия и мадам подложили ему под голову свернутое одеяло и сверху накинули ещё несколько. Несмотря на это, его била крупная дрожь.
Великан погремел ключами, отпирая камеру, и потянул меня за локоть, но я вывернулась и прижалась к прутьям. Лица Озриэля, остававшегося в тени, я видеть не могла и испугалась ещё сильнее. Во взглядах мадам Гортензии и Эмилии отражалась тревога, хоть они и пытались её скрыть. Магнус то и дело прижимал ко лбу Озриэля платочек. Когда наши глаза встретились, он отвел свои.
— Это… из‑за оболочки? — тихо спросила я, изо всех сил стараясь унять дрожь в подбородке. — Тебе очень плохо?
— Н — н-не волнуйся, я в норме, правда.
Я вопросительно посмотрела на Магнуса.
— Если он в норме, то я принцесса фей, — вздохнул паук.
— Не верь ему, — слабо рассмеялся Озриэль и зашелся в новом приступе кашля, при этом он неловко повернулся, из‑под одеяла вырвались клубы мерцающего синего дыма и расползлись по камере, медленно тая в темноте.
У меня перехватило горло от ужаса.
— Не говори больше ни слова, побереги силы!
— Ну всё, — буркнул Эол Свирепый и попытался оттащить меня, — свидание окончено.
«Оттащить» громко сказано — мне нечего было ему противопоставить, но тут вмешалась мадам. Она подошла ближе, обхватила пальцами решетку и окинула фигуру гиганта оценивающим взглядом.
— Я‑то думала, что у такого большого и сильного мужчины, всё остальное тоже внушительных размеров, — сказала она, напустив в голос томной хрипотцы, — включая… сердце.
Эол Свирепый застыл, словно его огрели по лбу сковородкой. Прежде гномка не удостаивала его и словом, не говоря уже о целой фразе.
Видя, что подействовало, она придвинулась ещё ближе и продолжила:
— А потому вам, как никому, должны быть понятны страдания влюбленных, жаждущих провести лишние пару минут наедине. Разве же это преступление?
Я воспользовалась моментом и выскользнула из хватки великана. Он даже не заметил: стоял, зачарованно глядя на мадам и слегка покачиваясь на пятках, как мальчик, внимающий волшебной флейте. И мадам нажала на все клапаны.
Пока она его отвлекала, я вернулась в угол, который был ближе к Озриэлю, и спросила Эмилию:
— Когда началось?
— Вскоре после того, как тебя забрали наверх. С тех пор он не вставал.
— Это я‑то не вставал? — Ворох одеял зашевелился, ифрит попытался сесть, но не смог даже приподняться на локтях и упал обратно, прерывисто дыша и больше не делая вид, что всё в порядке.
Озриэль поспешно перехватил платочек, который Магнус прижимал к его лбу, и кашлянул. Когда он его отнял, на ткани остались голубые разводы.
— У тебя…кровь?!
У него не хватило сил ответить.
— Раньше её не было, — поспешно заверила Эмилия и наклонилась поправить одеяло, — это в первый раз.
Она вопросительно подняла брови и беззвучно спросила: «Мадам Лилит?», после чего скосила глаза на Озриэля.
Я помотала головой, и Эмилия тихонько погладила одеяла.
Мне хотелось кричать от бессилия: я наблюдаю за его угасанием, вернее, разгоранием и ничего не могу поделать!
— Он мерзнет? Поэтому одеяла?
— Нет, — покачал головой Магнус.
— Мы надеялись, что это поможет от… что так она не будет слишком быстро… но… — Подруга всхлипнула и умолкла.
Я поняла, что она хотела сказать: оболочка активно расползается, но никаким одеялом тут не помочь.
