Нед вздохнул, расправил на груди одеяло и другим, тёплым голосом сказал:
— Не переживай. Ты не убила никого ради… ради..плохой цели. Вот. Ты убила негодяев, угрожавших хорошим людям, и совершивших множество преступлений. Пусть тебя не мучает совесть. Впрочем – она тебя и так не мучает. Иди к себе и усни. Скоро рассвет, а мы тут с тобой болтаем. Завтра поедем в горы искать бандитский склад. Или ты здесь останешься, охранять лошадей?
— Только посмей меня тут оставить! – яростно выдохнула Амела – и в голову же придёт такое! Я тебя… я… не знаю, что с тобой сделаю, если ты меня с собой не возьмёшь!
— Да поедешь, поедешь – усмехнулся Нед – иди, и ляг спать. Все. Хватит.
— Я тут полежу, ладно? – жалобно сказал девушка – там за стеной Герлат храпит, аж треск стоит! Я тебе не помешаю, я с краешку! И одеяло у меня есть, видишь?
— Вижу – хрипло сказал Нед, отворачиваясь от блеснувшего под светом красной луны обнажённого тела девушки – накрывайся, и спи. Будешь приставать – выкину за дверь!
Амела радостно хихикнула, завозилась, и свернувшись калачиком улеглась на краю кровати. Через несколько минут она уже спала, выводя рулады курносым носиком.
Нед же долго не мог уснуть. Его волновала девушка, лежавшая так близко, что протяни руку, и коснёшься её упругой груди, шёлкового бедра, полных губ, раскрывшихся во сне… Ему до безумия хотелось прижать её к себе, сжать так, чтобы она пискнула, чтобы забилась в его объятьях, как пойманная птичка… а потом уснула у него на руке, улыбаясь во сне, раскрасневшаяся от любовных игр.
Но как тогда Санда? Это же предательство по отношению к ней. А ещё хуже – по отношению к Амеле. Ведь она заслуживает большего, чем мимолётные соития на продавленной сотнями посетителей кровати гостиницы. У неё должна быть нормальная семья, дети, как он может её обмануть? То, что ей безразлично, женат Нед, или нет – ничего не значит. В глубине души каждая женщина хочет владеть мужчиной, и не отдать его никому. Забрать без остатка, поглотить, как морское чудовище поглощает рыбацкую лодку, или даже целый корабль. И если дать Амеле повод подумать, что он может принадлежать ей… последствия могут быть непредсказуемы. Влюблённые женщины коварны и неразборчивы в выборе средств, когда это касается их любви.
Пример – Санда, которая окрутила его во мгновение ока. Он и оглянуться не успел, как оказался перед алтарём в храме Селеры и жрец спрашивал, готов ли он взять в жены Санду Нитуль.
Наконец, кое‑как усмирив плоть дыхательными упражнениями и медитацией, Нед успокоился и заснул, заложив себе задание – встать до рассвета и выпроводить Амелу из комнаты — чтобы не было лишних разговоров.
Рассвет он проспал. Солнце заглянуло через незавешенные окна и буквально ткнуло ему в глаза растопыренными жёлтыми лучами–пальцами. Нед встрепенулся – Амела!
Резко сел на кровати… Амелы не было. Будто приснилась. И лишь тонкий запах женских благовоний, идущий от постели, да лёгкая вмятина на подушке говорила о том, что девушка и вправду была здесь ночью.
Нед улыбнулся, помотал головой – все‑таки, при всей её взбалмошности, Амела, как и Санда, отличалась практичным умом и замечательной сообразительностью. В этом его жена и Амела были очень похожи.
Интересно, так ли похожи их фигуры? – вдруг стукнуло ему в мозг и встряхнувшись, он изгнал крамольную мысль из головы, вскочив, и начав делать упражнения разминки.
Попрыгав минут пятнадцать, уселся, и стал медитировать, отпив из заветной бутылочки. Каждый день, утром и вечером, без отдыха и пропусков он занимался лечебной медитацией – только так, по словам Сенерада, он мог скоро восстановить свои магические умения.
Да, у него была заветная бутылочка с гораздо более сильным средством, но выживаемость после употребления её содержимого составляла всего десять процентов. И Нед не был уверен, что он – один из тех десяти процентов. Рисковать Нед не мог – кто, кроме него доставит противоядие жене и разбудит её, спящую вечным, нескончаемым сном, который был сродни смерти…
***
В зале трактира уже был накрыт стол – длинный, составленный из двух обычных столов, чтобы уместились все из компании Неда. Во главе стола сидел принц – он был благодушен, весел, и с видимым удовольствием пил сок, подливая его из высокого кувшина в глиняную кружку. Возле него лежали огрызки лепёшки – видимо уже успел хорошенько позавтракать. Все остальные тоже были на месте. Нед пришёл последним, что, впрочем, его никак не смутило. Он поздоровался с присутствующими, уселся на свободное место в противоположном от принце конце стола, и погрузившись в свои мысли стал меланхолично поглощать то, что перед ним поставила расторопная подавальщица, не ощущая вкуса и запаха. Ел для того, чтобы поддержать организм в боевом состоянии – не более того.
Его что‑то спрашивали, он что‑то отвечал, но мысли текли совсем в другом направлении…
— И что ты доказал? Ты болван, пастух! Девочка сама пришла к тебе, призналась в любви – и как ты отреагировал на её слова? Как ты отреагировал на её предложение? Ты тупой скот, вот ты кто!
— Заткнись! Уж не тебе говорить, кто скот, а кто не скот! Ты всю свою жизнь использовал женщин лишь для удовлетворения похоти, и ты мне говоришь о любви? Это ты скот!
— И не всю жизнь. Была у меня любовь. И не раз. Так что ты врёшь. Лучше бы пользовался памятью старшего товарища, и тогда бы ты знал, что следует делать с девушкой, пришедшей голышом в твою постель! Рассказать? Или посмотришь картинки?
— Твои картинки, это… это грязь! Это пакость! Кстати – последнюю твою любовь ты убил – не забыл?
— Убил, да. Так нечего было изменять мне с молодым атроком. И атрока убил. А его причиндалы повесил ей на грудь, как трофей. И она видела, как я его убиваю. Славно придумано было, не правда ли?
— Ну ты и маньяк… если она его полюбила – взял бы, да отпустил её! Раз ты её так любил.
— Потому и не отпустил. Пусть не достанется никому! И ты – если будешь выпускать из рук то, что принадлежит тебе, в конце концов, останешься ни с чем! Глупец… какой же ты глупец… ты плохо используешь мою память. Из рук вон плохо! Ты посмотри, как на тебя смотрит эта девочка! Как увлажнились её глаза! Как она хочет тебя! Почему ты не дашь ей возможность получить то, что она хочет? Ты обделил её, ты крадёшь у неё любовь!
— Вот ты гад… как всё вывернул‑то. Уходи. Не до тебя.
— Кстати – будь осторожен. Не нравится мне эта пещера, где обитали разбойники. Я помню старые летописи, так вот, где‑то в радиусе пятидесяти ли от столицы некогда находился тайный пещерный город, невероятно древний, такой древний, что уже никто не помнил, когда он тут образовался. Столицы тогда ещё не было, а подземелья под ней это часть системы подземных ходов, идущих от этого самого подземного города. И где‑то тут был храм богини Смерть – откуда мы все и вышли. Говорили, что Ширдуан суть остатки древнего ордена, жалкие его остатки. Я всегда мечтал возродить величие нашей веры, сделать так, чтобы она была государственной религией. Именно она одна, а не все эти сопливые верования о Создателе и богине любви. Нет ничего сильнее Смерти, и она одна повелительница сущего.
