– Так.
КА82 подставил Зимину страшный шипастый бок.
– Осторожно, – предостерег Ляжка. – Вдруг прыгнет?
– Я тебе сейчас ногти отстегну, – в лапе динго что-то щелкнуло, и на песок упала страшная стальная пятерня. – Чеши.
– Ах, почешите мне под хвостом, а то я совсем не усну, – иронично прошипел Ляжка, но Зимин не обратил на это никакого внимания, песчаный пес тоже.
Зимин поднял когти и принялся чесать подставленный бок, КА82 довольно заурчал и задергал задней лапой.
– Рефлексы, – пояснил КА82. – Спасибо, мне было очень приятно. Я вас до земли провожу, дальше вы сами идите. Своим путем. Там интересно. Мы туда не ходим.
– Рефлексы у него… А блох у него электрических нет? – все так же прошептал Ляжка. – А то на нас пересадит, я не могу жить с электрическими блохами…
– Заткни фонтан, – посоветовал Зимин. – Мусору разного навалится.
И направился к горе. Ляжка двинулся за ним. Песчаный динго шагал последним.
Потом КА82 остановился и выдвинул из спины высокий блестящий гребень.
– Поглощаю энергию, – пояснил он. – Пополняю запасы. Я всегда так делаю.
– Ка, а ты давно здесь паришься? – спросил Зимин. – Ну, в пустыне?
– Давно. Все время.
– И никуда больше не хочется?
– Не могу сказать, – КА82 спрятал гребень. – Тут хорошо. Только с компанией друзей плохо, они все неспокойные. Все носятся. Десантников ищут, а десантников тут нет. Но я тоже за ними сейчас побегу, я с вами не пойду, у меня другой путь.
– Ладно, Ка. Мне по барабану. Так, говоришь, Мир Мечты там?
– Иногда хочется чего-то… – Песчаный динго опять посмотрел в небо, а потом в песок. – Вы тут осторожнее. Много таких, как вы, бегут все. Разные бывают. Всякие бывают тут. Только слов никто делать не умеет, придумщиков мало. Редко встречаются. Я подхожу, а они в меня топором. Зачем? Не понимаю.
Зимин не знал, что ответить.
– А я животных никогда не любил, – сказал вдруг Ляжка.
– Животные глупые и поедают друг друга, – вздохнул КА82. – Я не животное. Я динамическое существо. Смотрите.
Пес выгнул голову и раздвинул шейные пластины. Внутри песчаного динго пролегали гибкие стальные суставы и вспыхивали маленькие молнии.
– А… В моей тушке электрические ветры, да, – сказал Зимин. – Красиво.
– Я всегда хотел японскую робособаку, – сказал Ляжка. – Или даже двух.
Динго собрался и приобрел обычный вид.
Больше они не знали, о чем им разговаривать, и до самой земли молчали. На прощание песчаный пес подал Зимину лапу и указал направление, в котором надо было идти. После чего шагнул в пустыню, затрясся, превратившись в размытое серое пятно, и провалился в песок.
– Придурок, – сказал Ляжка. – Всегда таких не любил. Слушай, нам что, всегда будут такие встречаться?
– Ага. Ты чего, в «Поцелуй Ножа» [8] не играл, что ли?
– Это где мурена с треугольным кортиком бегает?
– Ну.
– Играл, только не до конца. Я до кота дошел, как она стала коту башку отпиливать, так и бросил.
– Там дальше еще интереснее…
– Да ладно, видел я, – отмахнулся Ляжка. – Девчонка там тощая и с синяками под глазами, тебе такие нравятся. Тебе нравятся худые девчонки с костистыми коленками…
– А тебе жирные, да? И корма чтобы с ушами, да?
Ляжка не ответил, а только покраснел. Зимин развил успех.
– Я знаю, тебе ведь Рулетова нравится, – сказал Зимин. – Тебе нравится Большая Рулетова – девушка, выращенная на гречишных блинах с салом. О, Рулетова! Когда Рулетова ложится в ванну, туда входит лишь кружка воды. А если вы вместе залезете в ванну, то пол провалится, и вы рухнете вниз, на профессора Колумбарова…
– Заткнись, – сказал Ляжка.
– Да ты просто тащишься от Рулетовой, ты ее боготворишь! Я думаю, у тебя дома даже есть идол Рулетовой…
Ляжка сжал кулаки и подступил к Зимину.
– О! – восхитился Зимин. – Рыцарь желает защитить даму сердца! Рулетова это бы оценила! Она обвила бы тебя своими…
– Мне не нравится Большая Рулетова! – завопил Ляжка. – Я не люблю Рулетову! Ты, дистрофан поганый!
И Ляжка кинулся на Зимина. Весовые категории были разные, и Зимин предпочел для начала измотать противника бегом. Он рванул вдоль камней, и через триста метров Ляжка выдохся. Тогда Зимин вернулся и продолжил:
– Я, конечно, понимаю, подобное тянется к подобному…
Но в этот раз Ляжка не ответил – из-за усталости, а может, с ним просто приключился приступ благоразумия. Он сказал:
– Что мы дальше-то делать будем? Надо отсюда сваливать. Этот сказал, тут какие-то мертвяки…
– Мертвяки – это худо, – поправил Зимин. – Они могут искажать пространство…
– А Белоснежки тут нет случайно?
– Идем к камням, там будет тебе и Белоснежка. И семь гномов с отбойными молотками.
Они двинулись к камням, Зимин первым, Ляжка за ним. Зимин думал, нет ли у Ляжки случайно ножика, такой может запросто с ножиком ходить. Еще полоснет поперек горла. Или воткнет в спину с несовместимыми с жизнью последствиями.
Ляжка измучился и, чтобы развеять тяжелые мысли, думал о приятном. Камни оказались похожи на пемзу, и Ляжка прикидывал, сколько брусков для стачивания ножных мозолей можно выточить из этих скал и как их можно продать в Японию – там любят такие штуки – и сделать бабки, чтобы потом жить долго и счастливо. Ляжка представлял Японию, рис, самураев, борцов сумо, и невольно в мыслях Ляжки возникала Большая Рулетова, хотя он и на самом деле ее терпеть не мог.
Камни были полезные, только вот перемещаться по ним оказалось тяжело. Зимин прыгал по пористым валунам и уже ощущал сильную жажду и даже голод. Они уходили от пустыни, и чем дальше было от песка, тем становилось прохладнее. Кое-где между камней блестели мелкие лужицы и торчали морщинистые сталактиты.
Ляжка тоже проголодался и от душевной скученности и для того, чтобы поднять себе настроение, принялся поносить КА82:
– Тоже мне собака Баскервилей, – бранился Ляжка. – Щенок сопливый! Харя электрическая! Почеши мне спинку, я устал без ласки! Ножку подвернул, лажак беспросветный! Живодеров тут явно не хватает…
Зимин попытался было с ним заговорить, но Ляжка не реагировал на голос разума и продолжал ругаться. Видимо, это доставляло ему независимое удовольствие и не нужен был слушатель.
– Я таких топил в детстве! Имя ему подавай, тоже мне, швейная машинка ходячая! Я, может, тоже грущу о чем-то! А мне все равно все по морде. В пятачину все подряд…
Впрочем, скоро Ляжке надоело ругаться, и он замолчал, только натужно пыхтел.
И скоро камни кончились совсем. Причем кончились как-то сразу – вот камни, камни, камни, прыгать по ним тяжело – и раз, пошел лесок, кусты, запахло водой и зеленью, идти тоже тяжело, но приятно. Зимин ускорился. Он окунулся в заросли, кажется, орешника, но через минуту орешник тоже кончился, и Зимин выскочил к роднику.
