Я так зачиталась, что не заметила, как к моей стойке подошла зеленоглазка.
— Любите читать?
От её невинного, на первый взгляд, вопроса я подскочила на стуле и поспешила поставить книгу на полку. Вопрос-то невинный, но последствия для меня могут быть ой, какие серьёзные! Сколько там у меня замечаний за последний месяц? То, что они мелкие, по большей части придирки, никого не волнует — урежут жалованье, и всё. А мне деньги нужны, неоткуда мне их больше брать, а жизнь в Лайонге не дешевеет. Нет, на еду, свечи и городской налог хватит, но придется забыть о мелких женских радостях, вроде пряжек для туфель. А ведь я новые перчатки купить планировала.
— Я тоже, — как ни в чём ни бывало, продолжала госпожа Асьен. — Сколько себя помню, всегда с книжкой сидела.
Я промолчала и улыбнулась постоянному читателю. Люблю я этого старичка: всегда вежлив, предупредителен, комплименты мне говорит, как-то раз даже цветы принес. Вроде бы мелочь — а хорошее настроение на весь день.
— Вам что-то ещё нужно? — я приготовилась записать требование.
— Да нет, спасибо, на сегодня хватит. Я сейчас принесу книги.
— Не нужно, я сама заберу.
Я и забрала, мне не сложно, заодно и ноги размяла, а то засиделась.
Я полагала, что зеленоглазка уйдёт, но нет, задержалась, что-то записала карандашом в небольшой книжечке, и снова подошла ко мне:
— Вас как зовут?
— Одана, — мне моё имя скрывать ни к чему, и так все знают.
— Одана, а вы давно здесь работаете?
— Не первый год, — уклончиво ответила я. С чего вдруг она начала расспрашивать меня о таких мелочах, и почему именно меня?
— Вы из Лайонга?
— Нет, приезжая.
— Откуда?
Так, это допрос или чистое любопытство? Но чем я могу заинтересовать такую женщину? На таких, как я, такие, как она, внимания не обращают.
— Из Медира.
— А почему переехали? Это такой чудесный город, я прожила в нём несколько лет.
— Родители умерли, захотелось сменить обстановку.
— Простите, я вовсе не хотела бередить старые раны! Мне так стыдно, поверьте! — смущенно залепетала зеленоглазка. — Бедная, вам, наверное, нелегко пришлось: одной, в незнакомом городе…
Я пожала плечами и отвлеклась на читателя.
— С вашими родными произошел несчастный случай?
Какая же она настырная, до тошноты! Что ей от меня нужно? Теперь я была убеждена, что её вопросы вовсе не плод праздного любопытства — госпожа Асьен преследовала какую-то цель.
Снова кольнуло мамино предчувствие, настойчиво зашептало, что с откровениями следует повременить. Да я бы и не стала изливать душу перед случайным собеседником.
— Да, — сухо ответила я и, извинившись, отошла к полкам. Не удержалась, бросила осторожный взгляд на красотку: та, нахмурившись, покусывала губы. Значит, у неё что-то пошло не так, и это что-то — я.
Её кто-то подослал, хотел что-то выпытать обо мне, хотя, что такого обо мне можно узнать? Может, дело в Садерере? Но Империя дружит с Ангером, а Садерер — честный человек…Не мог мой ангерец сотворить что-то, что заинтересовало бы сопредельное государство. Или я чего-то о нём не знаю? Почему именно о нём? Да потому, что моя собственная персона не представляет интереса даже для соседских мальчишек.
С другой стороны, что делать с вечерним визитом офицера Имперского сыскного управления и выражением лица Наместника?
Повинуясь шестому чувству, я попросила коллегу ненадолго подменить меня и поспешила выйти за госпожой Асьен. Шла осторожно, чтобы она меня не заметила. Притаилась в пространстве между двумя парами тяжелых входных дверей и выглянула на улицу.
Медноволосая красавица стояла у подножья лестницы и беседовала с каким-то человеком; на лице застыла маска недовольства.
Пойдя на риск, я приоткрыла двери, чтобы рассмотреть лицо её собеседника. Мне сразу поплохело — знакомый офицер Имперского сыскного управления, а с ним еще двое стражников.
Ноги вдруг подкосились, и я ухватилась за косяк, чтобы не упасть.
Одана, самое лучшее, что ты можешь сделать, — это немедленно сказаться больной и сбежать домой до того, как офицер и агентесса под конвоем доставят тебя в Управление.
— Шезаф, Шезаф, — голос дрожал, а слух пытался уловить звяканье оружия, — у меня что-то жутко голова разболелась, скажи Главному библиотекарю, что я схожу к лекарю, может, еще вернусь.
Проигнорировав предложение любовника проводить меня, я схватила свои вещи и метнулась к черному ходу — благословите, боги, его наличие!
Не знаю, почему, но домой я не пошла, просто бесцельно шаталась по городу, разглядывая витрины лавок: говорят, это помогает успокоиться. Но мне не помогало, колесо беспокойства вертелось с бешеной скоростью.
Дома меня ожидал неприятный сюрприз — комнаты хранили следы недавнего обыска.
А где обыск, там и арест.
Вот сколько раз говорила себе: доверяй предчувствиям!
Собралась я за четверть часа и всё это время раздумывала, стоит ли оставлять записку Шезафу. В конце концов, написала ему, что срочно уехала по делам в Медир, просила не беспокоиться и оставила письмо на видном месте. Если его первым найдет любовник — не подумает, что я от него сбежала, если городская стража — пойдёт по ложному следу.
Разумеется, ни в какой Медир я ехать не собиралась, мне просто нужно было, как можно скорее, выбраться из города.
Итак, у Наместника на меня зуб, он не успокоится, пока не упечёт меня за решетку. И упечёт, если я не найду того, кто мне поможет. Только где его найти, куда мне бежать?
Лэрзен
Принявшая облик волчицы Анже бежала впереди меня и жадно ловила запахи ночи, периодически выкидывая любимый трюк — пыталась запрыгнуть мне на плечи. Уж не знаю, почему её туда так тянет, может, просто просыпается собачья сущность, но мне такие вещи не нравятся. Радует только одно — попробует раза три-четыре и успокоится.
Я темноты не боюсь, странно было бы, если бы боялся, но по ночам гуляю редко. Сегодня, вот, за травой одной пошёл, которую Стьефу в руки лучше не брать. И в этом месте тоже лучше не появляться: ночные лесные обитатели — своеобразные твари.
— Лэрзен, Лэрзен! — зазвенел над ухом чей-то голосок.
О, старая знакомая объявилась! На вид — очаровательная безобидная фея, но та ещё стерва!
Я поискал глазами Ланит — совсем крохотная, перебирает светящимися крылышками над моей головой. Но её размеры обманчивы — Ланит, кем и чем угодно, может обернуться, в разумных пределах, разумеется. Разумные пределы — это одушевлённое существо или растение.
— Как я рада снова тебя видеть, дорогой! — искоркой метнулась к ближайшему дереву и приняла свой естественный облик. Красивая до безобразия, особенно в этом полупрозрачном платьице. Глядя на такую, о чём угодно забудешь.
