Когти хищной птицы…
— Все смертны, оракул, — произнесла отстраненно. — Пифии — не исключение.
Оракул сидел напротив. Он даже не пытался копировать ее невозмутимый вид. Да ему бы это и не удалось — и опыт и возраст были на стороне пифии. Обычно полусонные глаза его сейчас были напряженными и внимательными. Крепко сцепив руки, он даже подался через стол к своей собеседнице. Прежним остался только голос — размеренный, практически без интонации, голос.
— Разумеется, это не бросается в глаза. Мне пришлось поднять статистику последних трех лет.
— Трех? Почему именно этот срок? Не пять и не десять? — спросила пифия с вежливым любопытством.
Если бы взгляд оракула не был таким пристальным, вряд ли б он заметил, что пальцы пифии вздрогнули — еле-еле. Поэтому оракул и предпочел ускользнуть от ответа:
— На то у меня имелись свои причины.
Не признаваться же, что эта цифра была взята им, что называется, от фонаря…
— И что же показали… изыскания?
— То, что потом подтвердили и наши аналитики. Если отбросить… естественную убыль, связанную с состоянием здоровья или возрастом, каждый год в стране умирают в среднем три пифии. У меня есть список, могу зачитать их имена, — он потянулся за мультифорой, Главная остановила его небрежным движением руки.
Сказала прохладно:
— Спасибо, но я слежу за судьбой выпускниц нашей Школы. Итак, вы заметили… тенденцию к уменьшению поголовья пифий на один квадратный километр территории. И что с того?
— Во всех этих смертях есть два совпадения. Как минимум.
Поощренный слегка приподнятой бесцветной бровью пифии, оракул продолжил:
— Пифия умирает во время или после транса…
— Первое, — кивнула Главная.
— Второе — умирает не обычная рядовая, а старшая или даже главная пифия храма. — Оракул сделал паузу. — Истинная пифия.
Главная помолчала. Поднесла к губам сложенные «домиком» пальцы.
— Сколько истинных теперь выпускает Школа? Одну в пятилетку? Я опять же обратился к статистике — некоторое время назад такая была в каждом выпуске.
— И каков же ваш вывод, сыщик-оракул?
— Мой вывод таков — через некоторый, вероятно, очень короткий период времени в стране просто не останется Истинных пифий.
— Я хочу работать с тобой.
Мне показалось, я ослышалась.
— Что вы сказали?
Брель мельком взглянул на меня и вновь уставился в окно. Что там можно рассмотреть, кроме дождливой темноты и размытых огней улицы?
Он вновь встречал меня у салона, но сегодня предложил завернуть в кафе. Вспомнив наш обычный школьный ужин, я немедленно согласилась. Тем более, что платить буду не я — Оракул. Или вообще президентская бухгалтерия. Чтобы слегка разорить Президента, я назаказывала кучу горячих круассанов с разной начинкой и увлеченно их поглощала, пока Брель не огорошил меня вот этим…
— Я хочу работать с тобой.
Оракул двинул по блюдцу туда-сюда крохотную чашечку. Я бы давно ее уже допила, а он почти не притронулся, наверное, кофе заледенел уже… Я с усилием проглотила непрожеванный кусок, запила соком. Спросила недоверчиво:
— В смысле?
— Как с… пифией.
Почему он не смотрит на меня? Если б посмотрел — я бы точно поняла, смеются надо мной или нет. Хотя… разве Главный Оракул хоть раз улыбнулся в моем присутствии, может, он вообще не умеет этого делать? Я с недоверием рассматривала его греческий профиль. Ни одного умного вопроса в моей обалдевшей голове просто не возникало.
— Какая я вам пифия? — сказала я растерянно. — Я же вообще ничего не умею! Я в транс-то впала всего один раз, да и то случайно!
Брель перевел глаза на меня. Глядел, как всегда, сосредоточенно, серьезно.
— Ты — пифия, Цыпилма. Истинная пифия.
У меня внезапно закружилась голова — я даже наклонилась, разглядывая плиточный пол под ногами. Грязный…
Истинных очень мало. В отличие от обычных пифий, они помнят свои предсказания. Их невозможно воспитать или научить. Ими надо родиться: Главной, Юлькой, Лорой… Далией.
Мной?
Я вздернула голову, сказала убежденно:
— Этого не может быть, вы понимаете, просто — не может — быть! Чтобы вот так вот… столько лет… а потом раз, и…
Бред, конечно, но Оракул меня понял.
— Рождение случается по-разному, ваша директриса может подтвердить. Юлия стала Истинной в три года, ты — сейчас. В этом нет ничего плохого. Разные цветы распускаются в разное время.
Оракул, похоже, и правда… поэт.
— Хотя, если б ты тогда не коснулась Юлии, ты бы, возможно, никогда не узнала, что такое транс. Так что Юля, в некотором роде, — твоя крестная мама.
А вы мой крестный папа?
— А-а-а, — жалко проблеяла «новорожденная», — почему вы выбрали меня? Не Синельникову, например? Она же давно все уже умеет и знает!
Оракул взял ложечку, покрутил ее перед глазами и вновь бросил на блюдце. Кофе ему сегодня явно не хотелось.
— Я хочу работать с тобой.
На этот раз до Школы он проводил меня сам. И не зря: в холле нас ожидала сама Мадам. Я от неожиданности даже попятилась, а вот Брель переступил порог без колебаний. Он как будто был готов к этому.
— Добрый вечер.
— Добрый… — повторила я за ним писклявым эхом.
Скрестив на груди руки, Главная молча взирала на нас.
— Был добрый, — со вздохом обронил возникший из-за ее плеча Матвей. — Не промокла, сорока?
— Мы на машине, — отозвался Оракул, продолжая смотреть на Мадам.
— На машине, значит, — повторил Матвей и тоже взглянул на директрису.
— Идите за мной. Оба, — процедила та, повернулась, мантия взметнулась черным мрачным крылом. Только тут Брель позволил себе быстро провести ладонью по мокрым волосам, кинул на меня невидящий взгляд и направился за Главной. Я плелась еле-еле, и, конечно, отстала бы и потерялась в закоулках Школы, но след в след за мной шел Матвей.
Кабинет директрисы маленький и мрачный. Не думаю, что она проводит здесь заседания педсовета, но экзекуции — наверняка. Я попала сюда в первый год пребывания в Школе и с тех пор счастливо избегала повторения такой чести. Матвей втолкнул меня внутрь, зашел следом и плотно закрыл дверь.
— Объяснитесь, господин Главный Оракул, — услышала я голос Мадам. От этой интонации любая девочка Школы растеряла бы все слова. Вместе с последним разумом.
Оракул оказался покрепче.
— Что именно вас интересует, госпожа директриса?
— Вас второй вечер видят в компании воспитанницы моей школы.
— Это запрещено законом?
— Я отвечаю за девочек.
— Отвечайте и дальше. Или вы, — в голосе Оракула проскользнула легкая ирония, — подозреваете меня в неких порочных наклонностях?
