— Мы здесь живем очень простой жизнью, — сказал Яшма. — Надеюсь, ты не будешь против.
— Я привык, — сказал Гед и, не желая мириться с превосходством этого вежливого высокомерного юноши, добавил: — А тебе, наверное, это было непривычно, когда ты сюда приехал?
Яшма взглянул на него, и в его взгляде можно было прочесть: «Что ты можешь знать о том, что для меня, сына владельца поместья Еол на Острове Хавнор, привычно и что непривычно?», но вслух он только сказал:
— Сюда, пожалуйста.
Они были наверху, когда ударил гонг, сзывающий к полуденной трапезе. Спустившись вниз, они сели за Длинный Стол, за которым уже собралась сотня, а то и больше подростков и взрослых юношей. Обслуживали себя сами, обмениваясь шутками с поварами через окошко, которое открывалось из кухни в столовую. Ученики сами наполняли тарелки из мисок, дымящихся на подоконниках, и садились кто где хотел за Длинный Стол.
Яшма сказал Геду:
— Говорят, за этим столом может разместиться сколько угодно народа — места всем хватит.
Места и впрямь хватало для орды шумных мальчишек, которые много ели и без устали болтали, и для старших учеников в серых плащах, заколотых у горла серебряной пряжкой, — они вели себя тише, сидели парами или по одному, с серьезными задумчивыми лицами, будто им было о чем поразмышлять.
Яшма посадил Геда рядом с коренастым парнем по имени Вик, который за обе щеки уписывал обед. Говорил он с акцентом жителя Западного Предела.
У него была очень темная кожа и волосы почти черные, а не каштановые, как у Геда, Яшмы и большинства жителей Архипелага, простое лицо и грубоватые манеры. Он закончил обед, обругал его и, повернувшись к Геду, сказал:
— Хорошо, что хоть это не иллюзия, как почти все здесь. Прилипает к ребрам, и то ладно.
Гед не совсем понял, что он имел в виду, но парень ему понравился, и он был рад, когда после трапезы он присоединился к ним.
Юноши спустились к морю, чтобы показать Геду город. Несмотря на то что в Твиле мало улиц и все они короткие, они без конца куда-то сворачивали и петляли среди островерхих домов. Заблудиться тут ничего не стоило. Город был очень странный, и не менее странными были его жители, рыбаки, рабочие, ремесленники и прочий люд, — они до того привыкли к волшебству (которое на Острове Мудрых было делом привычным), что и сами стали отчасти волшебниками.
Как Гед успел убедиться, люди здесь говорили загадками, и никто из них ухом бы не повел, увидев, как мальчик превратился в рыбу или дом поднялся и полетел. Они знали, что это проделки школьников, и поэтому не обращали на их трюки внимания и продолжали заниматься своими делами — чинить башмаки или разделывать бараньи туши.
Затем мальчики снова поднялись на площадь; пройдя мимо двери в задней стене Школы, обошли здание и через сад Главного Дома вышли к реке.
Перейдя деревянный мост над прозрачными водами Твилберна, они двинулись на север мимо лесов и пастбищ. Тропка вела вверх. Они миновали дубовые рощи, где, несмотря на яркое солнце, было сумрачно. Неподалеку слева была рощица, которую Гед так и не мог разглядеть: тропинки не доходили до нее, хотя казалось, все ведут именно туда. Гед даже не мог определить, какие деревья там растут. Заметив, что он смотрит в сторону рощи, Вик тихо сказал:
— Это Волшебная Роща. Нам не положено туда ходить. Впрочем…
На залитых солнцем пашнях цвели ярко-желтые цветы.
— Жарки, — сказал Яшма. — Они растут повсюду, куда ветер занес пепел с горящего Илиена, когда Эрет-Акбе защищал Внутренние Острова от Властителей Огня. — Он дунул на сухую головку цветка, и семена, высвободившись, покатились по ветру, как огненные искры в лучах солнца.
Тропинка вилась бесконечным серпантином вокруг подножия большого зеленого холма. Это была та самая гора, которую Гед видел с корабля, когда они вошли в заколдованные воды Острова Рок. На склоне Яшма остановился.
— Дома, на Хавноре, я много слышал про гонтскую магию, ее всегда хвалили, и мне давно хочется поглядеть, что это такое. Теперь у нас есть свой гонтич и мы стоим на склоне Рокского Холма, чьи корни уходят к центру земли. Магия здесь особенно сильная. Проделай какой-нибудь фокус, Ястреб. Покажи нам свой стиль.
Гед смутился и, застигнутый врасплох, молчал.
— Еще успеется, Яшма, — благодушно сказал Вик. — Дай ему освоиться.
— Думаю, у него есть умение и способности, иначе привратник не впустил бы его. И почему бы ему не показать их нам сейчас? А потом молено и еще. Разве я не прав, Ястреб?
— У меня есть и способности, и умение, — ответил Гед. — Но объясни, что именно ты имеешь в виду. Покажи на примере.
— Иллюзию, конечно. Трюки, фокусы. Ну вот, смотри!
Выставив указательный палец, Яшма произнес несколько незнакомых слов. Там, куда он показывал, на склоне холма, среди зеленой травы, пробилась тоненькая струйка воды, она росла на глазах и вдруг превратилась в ручей, и вода полилась вниз по склону. Гед опустил в воду руку и почувствовал, что рука мокрая. Потом он испил прохладной воды, но вода не утолила жажды, так как это была всего лишь иллюзия. Яшма произнес какое-то другое слово и остановил поток. И теперь снова лишь сухая трава покачивалась на солнце.
— Теперь твоя очередь, Вик, — сказал он, холодно улыбнувшись.
Вик мрачно почесал затылок, затем поднял и размял комок земли и уныло запел над ним. Он похлопывал и пошлепывал землю своими темными пальцами, Что-то лепил, и вдруг возникло крошечное живое существо, вроде шмеля или мухи. С жужжанием оно полетело над Рокским Холмом и исчезло.
Гед был совершенно обескуражен. Что он знает, кроме самого простого деревенского ведовства? Что он умеет? Призывать коз? Лечить бородавки? Передвигать поклажу или же склеивать горшки?
— Я таких трюков не делаю, — сказал он.
Его ответ вполне удовлетворил Вика, который собирался продолжить свой фокус, но отнюдь не Яшму.
— Почему не делаешь? — тут же спросил он.
— Колдовство не игра. Мы, гонтичи, занимаемся им не ради удовольствия и не ради похвал, — высокомерно ответил Гед.
— Тогда ради чего вы это делаете? Ради денег?
— Нет!
Однако он не мог придумать ничего такого, что скрыло бы его невежество и не ущемило самолюбия. Яшма рассмеялся на сей раз без злорадства и повел их дальше вокруг Холма. Гед шел за ним угрюмый, с болью в душе, так как понимал, что вел себя глупо, и винил за это Яшму. Ночью, когда, закутавшись в плащ, он лежал на матрасе в холодной, темной каменной келье, странность этого места и мысли о магии и колдовстве, совершаемых здесь, начали тяготить его. Его окружал один лишь мрак — ему стало страшно и захотелось бежать отсюда подальше. Но неожиданно у двери появился Вик — над его головой, освещая дорогу, маячил голубоватый шарик. Он спросил, можно ли ему немного посидеть и поболтать. Он расспрашивал Геда про Гонт и с нежностью говорил о своих родных островах в Западных Пределах, вспоминал, как дым от деревенских очагов по вечерам рассеивается над морем между маленькими островками со смешными названиями: Корп, Копп и Холп, Венуэй и Вемиш, Иффиш, Коп-пиш и Снэг. Когда он пальцем нарисовал контур этих земель на каменном полу, чтобы Гед мог их лучше себе представить, прочерченные им линии слабо засветились, будто наведенные серебряной палочкой, а потом постепенно погасли. Вик был третий год в школе и скоро готовился стать волшебником, и поэтому ему недосуг было заниматься какими-то мелкими трюками и фокусами, он теперь думал о них не больше, чем птица думает о том, как у нее устроены крылья. Вик между тем обладал бесценным даром, который не приобретается никаким учением, и этим даром была доброта. В тот вечер он на всю жизнь щедро одарил Геда своей дружбой, искренней и надежной, и Геду ничего не оставалось, как платить ему взаимностью.
