Но сейчас у него не было выбора. Он просто обязан был подчиниться своему собственному предчувствию.
Гадатель шел, не оборачиваясь, зная, что, если он обернется, Иероним может подумать: Виктор не уверен в своем решении и не сдастся так просто. Гадатель остановился у почтового ящика, где его ждал Одиссей, и пересадил птицу в клетку, после чего пошел дальше.
Когда у него за спиной хлопнула дверь, и машина, с тихим скрипом, сдвинулась с места, Виктор даже не вздрогнул. Он шагнул за порог теплого дома и почти сразу забыл, как холодно и тяжело ему только что было.
Хозяйка дома тут же захлопнула за ним дверь и стала рыться в одном из шкафов.
-Грязь только в дом не тащите, - произнесла она и поставила перед Виктором пару мохнатых разноцветных тапочек.
-Постараюсь, - Гадатель почувствовал какое-то смущение от этого ее жеста. Почему-то это простое проявление заботы и гостеприимства казалось ему неуместным и неправильным.
Он стянул с себя пальто, будто снимая один из слоев пронизывающего холода, а потом переобулся из сапог в тапочки.
Он старался дышать как можно глубже, постепенно оттаивая, чувствуя, как к нему возвращается жизнь, а мускулы понемногу расслабляются. Он слабо улыбнулся и спросил:
-Мое имя ты знаешь, а как мне называть тебя?
-Меня зовут Анна, - девушка пошла куда-то вглубь дома, и Виктор, подхватив сумки и клетку с Одиссеем, послушно пошел за ней.
Выйдя из прихожей, они оказались в чем-то отдаленно напоминавшем гостиную или холл. Справа, в одном из углов стояло потрепанное, изъеденное молью кресло и высокая книжная полка, сверху донизу забитая книгами, чьи обложки выцвели от времени, но так казались лишь лучше и уместнее.
В другом углу был комод, старый и громоздкий. Каждый из ящиков запирался на замок, и, похоже, хозяйка даже пользовалась этой функцией - по крайней мере, к такому выводу Виктор пришел, увидев торчащий из одной из замочных скважин металлический ключ.
По левой стороне была лестница, как и полагается, с чуланом, напоминающим о давно прошедших праздниках украшениями и фотографиями дальних и близких родственников на стенах.
-Ваша комната наверху, - кинула себе через плечо Анна и быстро и изящно взбежала по лестнице. Виктор не стал заставлять себя ждать. Правда, пока он поднимался, он не мог отделаться от желания спросить её, как ей удалось создать такой дом, что пробуждает самые детские и самые теплые воспоминания. Глядя на полосатые, раскиданные по полу, паласы ручной работы, Виктор как будто возвращался в юность, в дом тетушки Элли.
-Я почти ничего не меняла. Только пыль протирала, все думала... а вдруг он вернется? - Анна открыла дверь в комнату и щелкнула включателем. Виктор сделал шаг в комнату и замер.
Это определенно была комната его отца. Это были его книги, его вещи, оставленные по рассеянности или просто потому, что больше не понадобятся, его аккуратно сложенные в специальный контейнер ароматические палочки и свечи. Все в этой комнате было его, эта комната даже пахла им - смесью сигарет, дорогого одеколона, старости и терпких специй. Все это сбивало Виктора с толку, заставляло думать, что через секунду Учитель выйдет из шкафа и посмеется над ним.
Но ничего так и не произошло. Одиссей похлопал крыльями в своей клетке, тихо каркнул и тут же затих. Гадатель поставил клетку на стол и посмотрел на Анну:
-Спасибо.
-Да, пожалуйста, - девушка пожала плечами, - Я там пеку булочки, но сомневаюсь, что одна смогу их все съесть. Мне будет нужна Ваша помощь.
Виктор виновато улыбнулся и спросил:
-Когда?
-Где-то через час, - Анна закатила глаза, потом всплеснула руками и вышла из комнаты, - Вы пока обживайтесь, а я постараюсь не приготовить угли вместо выпечки...
Виктор кивнул, прикрыл за девушкой дверь, но так и не сдвинулся с места. С ней было что-то не так, что-то неуловимое, невидимое, неощутимое исходило от нее, какая-то легкая, но подозрительная энергетика. Она словно стояла на развилке, у нее было три разных судьбы, и сейчас пришло время выбора. Виктор не мог отделаться от ощущения, что с ней рядом должен быть кто-то еще, что она не одна, хотя внешние факторы говорили обратное.
Виктор тряхнул головой, пытаясь отогнать мысли об Анне, и снова осмотрелся. Закинув в шкаф сумку, не разбирая её, Гадатель сел за стол и принялся перебирать оставшиеся вещи Учителя: потрескавшиеся от времени и долгого использования кости, оплавленные свечи, склянки с маслами, маленькие и большие коробочки, мешочки и шкатулки с травами, с рецептами отваров или очередным инструментом для гадания. Виктор рассеянно крутил их в руках, то одну, то другую, пока не увидел на деревянной крышке одной из них красивую римскую единицу, выведенную чернилами.
Виктор нахмурился. Сердце застучало чуть быстрее, а руки задрожали. От волнения он закашлялся, и лишь успокоившись, решился снять крышку.
В коробке оказалась колода карт, талисман на счастье и письмо, адресованное Виктору.
Колоду и талисман Виктор отложил в сторону и пробежался глазами по строчкам. Почерк Учителя, все эти аккуратно выведенные вензеля и завитушки, ровные строчки казались последней шуткой старика, удивительно не смешной, а лишь заставляющей Виктора поверить, что он совсем рядом, но так и не появится.
Первый,
даже помня о твоем упрямстве и неспособности верить старшим, я надеюсь, что ты никогда не прочитаешь это письмо. Но если ты все же читаешь его (что более вероятно, не так ли, сын мой?), значит, все мои надежды разрушены, и ты все же приехал в Швецию, в попытках отыскать меня.
Два года я скрывался от тебя потому, что так было нужно. Ты превзошел меня, а это означает, что я должен исчезнуть из твоей жизни и жизни других членов Колоды.
Я надеялся, что рано или поздно тебе надоест, и ты оставишь эти глупые попытки, но ты - истинный сын своего отца и никогда не отступаешь.
Забудь обо мне. Оставь попытки найти меня, пока у тебя еще есть возможность. Возвращайся в Англию, женись на своей Красавице и продолжи мое дело. Но не ищи меня, никогда, Первый.
Карты, которые ты так же получил - мой последний тебе подарок. Я нашел их здесь в одном чудесном месте и подумал, что тебе они могут стать хорошими друзьями и помощниками.
Помни мои слова. Прости меня и прощай.
Учитель.
Виктор устало потер лоб и глубоко вздохнул. Ему все больше надоедало играть с отцом в кошки-мышки, хотя, как и говорил Учитель, Гадатель был слишком упрям, чтобы отступить. Даже когда Виктор пытался отдалиться от отца и абсолютно отрицал магию, он все равно чувствовал крепость связывающих их уз, и это немного добавляло ему уверенности в том, что, так или иначе, все будет в порядке.
