Наэварра остался в одиночестве. Вирза стоял, опустив меч, и смотрел на него исподлобья. Эльф выбирал время для последней атаки. Подошел Обжора. Гитад встал рядом.
– Он меня достал, – сказал сутулый, потрогав рану на предплечье.
– Этот выродок прикончил Кануля, – сказал полугном, сплевывая. – Что будем с ним делать? Привезем господину виконту?
– Такого приказа не было, – прошипел орк, притрагиваясь к торчащей из плеча стреле. – Сейчас передохну малость и возьмемся… Что, эльфья погань, не помогли вашим никакие уловки? Что думал, мы лицедеи какие-нибудь? Не… не таких резали, как цыплят, а уж с вами-то, слизняками, справиться – тьфу! Вот Кануля жаль, толковый был мужик. Тебе повезло, повстанец вонючий, и то лишь потому, что ты в спину ударил, как последняя вошь. Но вы все так. Партизаны… – Орк показал крупные зубы и захохотал. – Я урюхал вашу колдовку, вон там лежит, полюбуйся. А наш чародей пал смертью храбрых, и мы тут не виноваты, судьба у него такая – стрелу принять от паршивой фрилачки. Тут мы ни при чем, да, парни?
Вирза и Гитад засмеялись. Наэварра ждал.
– А теперь говори, пес, где ваш огр? Потому как его мы тоже собираемся приласкать. Если скажешь, прикончим тебя милосердно. Чик – и вся недолга. Не скажешь, мы его все равно найдем в развалинах вашего вонючего святилища, но тогда уж не обессудь, братец…
– Чего молчишь, собачье отродье?! – рявкнул Вирза. – Мыла наелся? Где огр? Тебя спрашивают! Где огр?
– Повернись, – тихо сказал эльф.
– Чего? – не расслышал сутулый.
– Повернись…
Чуть громче. Наемники обернулись.
Орк взвился в воздух от пинка, перевернулся и рухнул на землю, словно мешок с картошкой. Вирзу схватила огромная рука за голову, оторвала от земли. Сутулый завизжал. Огр ударил им Гитада, и полугнома прибило к земле. Вирза замолк, когда переломилась его шея, и Браги добавил еще три раза. Гитад больше не поднялся – с него хватило и одного-единственного. Рыцарь Железного Кулака отшвырнул труп наемника и обтер руки о кафтан.
– Эх, жаль, не успел я. Какой-то минутки не хватило…
Страшила оглядел место боя. Лошади без всадников прохаживались взад-вперед и пощипывали траву. С крупа одной из них, запутавшись в стремени, свисало чье-то тело, огр не разобрал, кто это.
Наэварра посмотрел на него, перевел взгляд на мертвых бандитов и подошел к Обжоре. Тот был еще жив. Из его ушей и рта текла кровь, орк шевелился и пробовал ползти. Эльф вынул кинжал, встал над ним, расставив ноги.
– Ты убил моих братьев, – сказал фрилак. – Но я сделаю это быстро. – Он наклонился над бывшим главарем четверки и перерезал ему глотку.
– Браги! – Вагант стоял на коленях перед чародейкой. Лицо у нее было в крови. Огр подбежал. – Она жива. Без сознания… Эй, Наэварра. Иди сюда! Ты можешь что-нибудь сделать?
Браги отодвинул студиозуса и поднял Сибиллу на руки, она была легкой, кажется, вообще невесомой.
– Чем это ее? – спросил огр.
– Думаю, кинжалом, вот этим, рукоятью попало, – сказал вагант, показывая на оружие, лежащее на траве. – Я все видел. Эх, Браги, если бы ты пришел раньше… Если бы раньше…
– Да, – хмуро отозвался огр. – Но я был в некотором роде занят…
Через три дня, когда Браги и Зирвент покидали пределы Лорансаля, вагант все-таки отважился спросить, почему случилось так, что Страшила вновь оказался огром. Неужели Источник не помог ему?
– Помог, – ответил Рыцарь Железного Кулака. – Помог, Зирвент.
Они ехали по пыльной дороге в направлении границы с Перидонией. Солнце залило долину своим яростным светом. Даже тени под густыми деревьями были прозрачными и не спасали от жары. Студиоз то и дело вытирал пот с шеи и лица платком и прикладывался к фляге с холодной колодезной водой.
– Я видел все, я был там… – сказал Браги из Шидама. Он помнил глаза и руки Зиаркены, запах цветов за пределами привычной реальности.
– И что? Как же твое сокровенное желание? Ну, не молчи, иначе я скончаюсь от приступа любопытства! – канючил Зирвент. Его рыжая лошаденка тащилась по дороге с обреченным видом.
– Мне предоставили выбор…
– Кто? Кто предоставил?
– Не важно. Стать человеком или остаться таким, какой я есть, сохранить все, что имею, – сказал огр. – Это случилось уже после того, как я узнал правду.
– И в чем она состоит эта правда?
– Не знаю. Иногда мне кажется, что я все понял, иногда – что совсем ничего. Одно ясно – я по-настоящему был человеком, девятым ребенком в семье, которая меня отвергла.
– Ух ты, здорово! Это надо занести в анналы.
– Это банально, Зирвент. Мальчишка, убежавший из дома и скитающийся по свету, терпящий издевательства и побои из-за корки хлеба. Если хочешь что-то написать обо мне, подумай, нужно ли это будет читателю.
– Но ведь твоя догадка подтвердилась! – воскликнул студиозус. – Разве на это можно просто так вот плюнуть…
– Я не плевал. Я сделал выбор. И решил пока остаться огром.
– Почему? Разучился быть человеком? – спросил Зирвент. – Ну, ты даешь, Браги! Вот я бы ни за что не отказался от своей мечты! Никогда на свете, хоть режьте меня.
Страшила молчал, вспоминая последние минуты свидания с Зиаркеной. Он стоял перед ней на коленях, а она положила ладони ему на голову. Где-то во времени и пространстве огру надо было выбрать. Зиаркена задала ему только один вопрос. Она не требовала ответа немедленно, однако Браги уже все понял. И ответил. Это был не тот ответ, который устроил бы ту женщину, но другого не нашлось.
Огр объяснил ей, что не готов выбирать. Он подождет, если можно… И если в будущем окажется, что свой шанс он все-таки упустил, он не будет сожалеть.
«Правда ли это, знаменитый герой? – подумал Браги. – Правда ли?»
Он не знал. И не хотел даже думать. Сейчас он снова был огром и имел возможность делать то, что хочет.
И что, пожалуй, должен. В самый последний момент Браги увидел Хакона. Кузнец верил в него – так имел ли право Браги предать?..
Зирвент разглагольствовал. Это могло продолжаться несколько часов.
– Вместо прочувствованной и торжественной речи о Судьбе и Великом Пути ты отделываешься туманными отговорками. Это очень на тебя похоже, упрямое страшилище, очень! А я-то, наивный, хотел услышать потрясающую историю, которую можно было бы оставить потомкам… – Студиозус бросил вопросительный взгляд на Страшилу. Тот молчал, глядя вперед, на дорогу, что вела из цветущей долины. – Ну вот. Так и заканчивается эта история, донельзя банально. Зло, конечно, получило на орехи, и я рад этому, но где же красота подвига и пафос?
– Ты прав, ее нет. Ни красоты нет. Ни пафоса. Поэтому замолкни, хотя бы в память о тех, кого я не успел спасти, – ответил Браги.
