— Еще раз! — сказал он.
Гаврила был настолько поражен, что послушался и его. Еще и еще раз Масленников пытался ухватиться за талисман, но все напрасно. Талисман выскальзывал из пальцев, уплывал из ладоней. Не выдержав этого Гаврила взвыл, заскрипел зубами и начал колотить по клетке кулаками, но и это ничего не изменило. И пальцы и ладони и кулаки — все это проходило сквозь «Паучью лапку», такую близкую и такую недоступную. В конце концов, от накатившего на него отчаяния он сцепил руки внутри талисмана и застонал.
Исин, еще не осознавший ужас положения сказал:
— Вот это, я скажу, настоящее колдовство… Это вам не лодки в небо зашвыривать…
Он осекся. Избор, державшийся настороже бросил взгляд на хазарина. Тот с открытым ртом смотрел на ноги Гаврилы, и глаза его потихоньку выкатывались за пределы, отведенные природой.
Гаврила стоял на коленях, но самих ног Масленникова видно не было. Почти по бедра они находились внутри камня. Избор все понял, и к ужасу, что жил в нем примешалась жгучая зависть к тому, кто мог это сделать. Уже зная, что случится он протянул руку к Гавриле и рука прошла сквозь него так легко, словно перед ним стоял не человек из плоти и крови, а какая-то нежить, сотканная колдовством из света и тьмы.
Ужас сжал и отпустил горло.
Там стало сухо, но он прокашлялся и повторил следом за сотником:
— Вот это — настоящее колдовство!
Гаврила его даже не услышал.
— Дело не в талисмане, — сказал тогда воевода. — Дело в тебе.
Гаврила молчал, тогда на его глазах Избор ухватился за кольцо, вделанное в верхушку, и поднял клетку. Талисман поднялся, и вместе с ним поднялось лицо Гаврилы. Не теряя времени на объяснения, Избор открыл дверцу и через мгновение «Паучья лапка» оказалась в его руке.
— Все в порядке.
Гаврила не услышал и этого, но, когда увидел, что Избор поднял клетку, он с облегчением выдохнул:
— Слава Светлым Богам!
Но через мгновение до него дошло, сказанное Избором.
— Со мной? Со мной все в порядке.
На всякий случай, больше для Избора, чем для себя он ударил себя в грудь. От этого движения под сводами пещеры пронесся гул, заставивший хазарина опасливо поглядеть вверх.
Избор вздрогнул. Он испытал странное чувство. Только что он своими глазами увидел, как Гаврила стучит по тому, сквозь чего он про девал руки.
— Не зарекайся. Посмотри вниз.
Гаврила с недоуменной улыбкой на губах посмотрел вниз. В пещере хватило света, что бы он увидел то, что видели Избор с Исином.
Что и говорить зрелище было ошеломляющим. Несколько мгновений Гаврила оторопело смотрел на ноги не решаясь ни шагнуть вперед, ни отойти назад. Исин, забывшись, прошептал за спиной воеводы.
— На такое чужими глазами смотреть страшно, а уж своими…
Но Гавриле трудно было отказать в мужестве. Осторожно, словно опасаясь настороженного в камнях капкана или ядовитой змеи, притаившейся внутри, он погрузил руки в камень. На мрачном лице словно вспыхнула зарница. Лицо посветлело, и Избор облегченно вздохнул вместе с ним. Ноги оказались на месте.
Гаврила сделал шаг назад и привстал перед ними во всей красе — здоровый, широкоплечий, но… бесплотный. Что толку было от его силы, если и меч его и кулаки весили не больше дуновения ветра.
— Что со мной?
Гаврила выглядел не испуганным, а скорее удивленным. От всего происходящего он обалдел настолько, что даже не посмотрел, куда падает его тень, и встал к ней спиной.
— Картаговы шуточки, — подумав, ответил Избор. Не говоря больше не слова он долго смотрел на Гаврилу, потом по сторонам, а потом уставился в зеркало.
— Наверное, это все из-за зеркала. Пока ты в него не сунулся, был человеком…
— А сейчас я кто? — немного встревожено спросил Гаврила. — Я сейчас себя никем другим и не чувствую.
— Ради такого случая еще раз проверим…
Он достал из-за пазухи ковчежец и уложил в него «Паучью лапку». Потом с легким вздохом сожаления снял с шеи подделку и аккуратно повесил внутрь.
Потом он достал меч, но, едва вынув, засунул обратно в ножны, рисковать им он не хотел. Взгляд его наткнулся на клещи. Они уже сослужили им добрую службу, и он готов был воспользоваться ими еще раз. Коснувшись железом ноги Масленникова, он спросил:
— Чувствуешь чего?
— Нет.
Избор повел клещами вверх по ноге. Гаврила настороженно смотрел на то, как железные зубья проникнув сквозь кожу скрылись в его плоти. Увидев это он не почувствовал ничего, даже щекотки.
— А теперь… — начал Исин, но воевода перебил его. — Знаю, знаю… Сейчас.
Он подошел к зеркалу и приноравливаясь коснулся его. Невзрачная поверхность прогнулась и тогда, преодолевая сопротивление, Избор погрузил в него клещи наполовину.
— А теперь?
Он коснулся клещами ноги Гаврилы и почувствовал, и почувствовал, как плоть соприкоснулась со сталью. Масленников ойкнул и отдернул ногу.
— Холодно!
Тогда Избор, что бы быть полностью уверенным потрогал зубцы. Его пальцы вошли в железо, ничего не ощутив. Для того, что бы убедить себя, что это возможно он даже щелкнул там пальцами.
— Понятно, — сказал он, — Теперь все ясно.
— Что это тебе ясно? — немного напряженно спросил Гаврила.
— Колдовство! — выпалил Исин у него из-за спины.
— Какое колдовство? Талисман тут был. Какое при нем колдовство?
— Действительно… — задумался Исин. Он посмотрел на Избора, что бы тот все объяснил.
— Это не колдовство. Это что-то другое…
— А что?
— Когда огонь горит или пиво бродит это колдовство?
— Нет.
— Ну и тут что-то похожее.
— Объяснил…
Избор развел руки.
— Как умею. Другое главное.
Он повернулся к Гавриле и, вовремя подавив в себе желание тронуть Масленникова за плечо, сказал:
— Ты теперь у нас как дух бесплотен. Зеркало тебя таким сделало. Завидую…
То, что Гаврила уловил в его голосе, завистью назвать было трудно.
— Что-то не не видно ее у тебя, радости-то…
— Погоди, появится, — заверил его Избор. — Мне бы только посмотреть, как ты сквозь стены проходить будешь. Как такому не позавидовать? Хочешь в сокровищницу пойдешь, а хочешь в баню…
Гаврила подумал о том какие это даст возможности, но особенного восторга не ощутил.
— Чудно как-то, — сказал он, ощупывая себя, словно надеялся этим что-то изменить.
— А может быть это не со мной, а с вами?
Избор покосился на Исина и они одинаковым движением покачали головами.
— Давай выйдем, посмотрим. Разберемся что к чему… — предложил Исин. — Главное теперь талисман с нами и мы можем его нести.
