Находясь в Хаганате, он был вынужден следовать законам и традициям народа степи. А согласно этим традициям рэм не должен был терпеть оскорбления, тем более от воина. Как и внук хагана обязан был указать аштари на его место. Юноша ограничился тем, что заставил степняка замолчать.
Воин действительно замолчал (с мечом у горла не поразговариваешь). Как ни странно, он вовсе не выглядел испуганным. Разве что опасливо покосился на замерший возле его горла клинок. А еще на стоявшего в стороне Лара. Эльф не обнажал своего оружия. Но по тому, как напряженно он следил за степняками, было понятно, что Лар был готов ко всему.
Джай подавил тяжелый вздох. Сейчас ему меньше всего хотелось устраивать бойню в лагере. Поэтому он снова повернулся к замершему на месте степняку и произнес:
– Может быть, все-таки поговорим?
Услышав его слова, аштари едва заметно улыбнулся, а потом опустил веки (ни ответить, ни кивнуть он не мог из-за застывшего возле его горла гайна). И Джай убрал клинок.
– Так зачем тебе нужен Интар?– поинтересовался степняк, потирая шею (наверное, чтобы убедиться, что его голова все еще была на своем месте).
– Один из моих воинов ранен. Я хочу, чтобы его осмотрел ваш шаман,– ответил Джай.
– Только это?
– Да,– кивнул молодой лорд (с недоумением подумав о том, что еще ожидал услышать от него степняк). Но уже через мгновение он получил ответ на свой вопрос.
– И тебя не интересует, кто был виноват?– уточнил степняк.
– Нет,– ответил Джай.
Ему действительно совершенно не волновало, почему началась драка между воинами. Лиам и остальные в любом случае были виноваты. Либо в том, что спровоцировали драку. Либо в том, что поддались на провокацию. Причем, они и сами прекрасно это понимали. Поэтому сын герцога не собирался терять время на выяснение ненужных обстоятельств.
– Хорошо,– кивнул ему степняк и снова улыбнулся одними уголками губ,– я пришлю шамана.
А Джай сообразил, что видит перед собой того самого Интара, которого он так хотел увидеть. Поэтому он благодарно кивнул степняку, а потом махнул Лару, давая понять, что все в порядке. Эльф понимающе кивнул и отпустил рукоять меча. Интар, с интересом наблюдавший за этим разговором без слов, не удержался от насмешливого хмыканья. Но Джай не обратил на это внимания. Главным было то, что степняк обещал прислать шамана. А думать о нем этот аштари мог, все что угодно. Тем более что Интар не собирался произносить это вслух.
Шаман действительно пришел почти сразу. Он молча кивнул Джаю и сразу же направился к Сигу. Джай вошел следом за ним, но шаман не обратил на него внимания. Он осторожно ощупывал грудь раненого, и вокруг его ладоней появилось золотистое сияние.
Прошло не меньше пяти минут, прежде чем степняк, наконец, опустил руки и отодвинулся. Сиг все еще был без сознания, но его дыхание стало заметно ровнее, и он уже не выглядел умирающим. Самое страшное было позади.
Чтобы не тревожить раненого шаман знаком велел Джаю выйти из шатра. Когда они оказались снаружи, аштари произнес:
– Я закрыл рану на груди. Но рана на руке оказалась слишком глубокой.
– Он потеряет руку?– переспросил Джай.
– Нет,– ответил степняк,– но уже не сможет пользоваться ей так, как раньше.
– Но он выживет?
– Его жизни ничего не угрожает,– кивнул аштари.
– Я благодарю тебя за твою помощь,– произнес Джай и поклонился степняку.
Шаман задержался на несколько минут, чтобы осмотреть руку Имара, а потом направился куда-то вглубь лагеря. Юноша проводил его глазами, а потом оглянулся на «своих» степняков. Он не стал им ничего говорить (со стороны это наверняка выглядело бы забавно, если бы мальчишка начал отчитывать взрослых воинов, как провинившихся школьников). К тому же, он не знал подробностей случившегося. Возможно, кто-то из аштари в этом лагере сказал или сделал что-то оскорбительное для воинов его отряда. И они просто не могли отреагировать по-другому (степняки слишком болезненно относились к понятию своей чести).
Поэтому Джай ограничился тем, что повернулся к Лиаму и произнес:
– Я хотел с тобой поговорить.
Остальным не пришлось намекать дважды. Они разошлись по своим делам.
– Что-то случилось?– обеспокоено спросил Лиам, когда они остались.
– Через два дня я уезжаю из Итиль Шер,– ответил Джай,– я возвращаюсь в Империю.
Он подождал, давая возможность Лиаму высказаться. Но степняк молчал, и юноша продолжил:
– Ты и сам понимаешь, что вы не можете отправиться туда вместе со мной.
Лиам снова промолчал.
– Ты ничего не хочешь мне ответить?– спросил Джай.
– Ты не задал мне еще ни одного вопроса, мой рэм,– произнес степняк.
Вот так: «мой рэм» и никак иначе. Джай сколько угодно мог ходить вокруг да около. Но степняку оказалось достаточно произнести только два слова для того, чтобы он понял, что для Лиама все его доводы не имели никакого значения. Потому что «долг жизни и крови» для аштари был важнее здравого смысла. Тогда Джай решил зайти с другой стороны.
– А если я прикажу вам остаться?
– Мы выполним твой приказ,– спокойно ответил Лиам.
И сын герцога не удержался от тяжелого вздоха.
– Иногда я вас совершенно не понимаю,– тихо пробормотал он. Но степняк все-таки услышал его.
– Нас – это аштари?– поинтересовался Лиам.
– Нет. Вас – это детей степи,– ответил Джай.
Степняк внимательно посмотрел на него, а потом тихо произнес:
– Я постараюсь тебе объяснить, мой рэм,– он помолчал, словно собираясь с мыслями, а потом продолжил.– Некоторые считают аштари особым родом. Но хотя между нами действительно есть родственные связи, и мы подчиняемся одному рэму, мы не род. Мы – аштари – изгнанники. У нас нет и не может быть дома, куда мы могли бы возвращаться. И не смотря на то, что у многих из нас есть жены и дети – у нас не может быть настоящих семей. У нас нет даже имени, которое мы могли бы бросить в лицо своим врагам. Все что у нас есть – это наш долг, который ведет каждого из нас от рождения и до смерти.
Лиам снова замолчал, и Джай, воспользовавшись моментом, чтобы спросить:
– Разве ты не нарушил традицию, когда признал своим рэмом чужака?
– Тебе подчинилась Сейн Ашаль, а она защищает только детей степи,– ответил Лиам.
– Удобная отговорка.
– Возможно,– пожал плечами степняк,– но у меня не было другого выбора. Хейт погиб, и нам нужен был рэм. А ты спас наши жизни, когда призвал Сейн Ашаль. К тому же, ты – из рода хагана. Поэтому я принял решение…
– И все согласились?– спросил сын герцога, глядя Лиаму в глаза.
– Не все,– ответил степняк,– но большинство.
