Холодный и чуть голубоватый свет истекал из печати, обвивая свиток и державшую его ладонь — вернейший признак, что оттиск не поддельный и сделан печатью в руке вельможи.
— Их сиятельство граф Мейзери был ранен, на бумагу брызнула его кровь, — осторожно пояснил Ридд причину столь яркого свечения.
Незримое давление на шею чуть ослабло. То чародей простёр над посланием свою ладонь и бросил какое-то проверочное заклинание. Свиток просиял, едва не обжёг державшую его ладонь, а маг срывающимся голосом подтвердил — да, вот это бурое пятно ничто иное, как кровь владельца печати, сиятельного графа Мейзери.
Так и осталось неизвестным, боялся ли тогда маркиз явственно различимого шёпота уже почти вплотную к нему подобравшейся судьбы. Но все очевидцы потом в один голос утверждали — ничего подобного бравый воин не выказал. Шагнув вперёд, маркиз Беренц бестрепетной рукой вынул послание из протянутой руки гонца.
Ничего…
Ридд ещё раз чуть ниже поклонился, упрямо не поднимая лица в угодливых ужимках перед ликом сиятельного вельможи, и покорно отступил на шаг назад. Затем ещё на один, пока опять не оказался возле самой двери. А маркиз повертел в руках послание, недоверчиво сопя, и сорвал печать.
Ничего…
— Света, — проворчал он, пожав крепкими плечами. Естественно, сразу несколько рук поспешили поднести лампу, подсвечник и даже шарик магического огня.
А маркиз Беренц с ничего не выражающим лицом бегло прочёл несколько строк, набросанных на листе. И лишь потом оказалась заметна проступившая на его мясистом лице необыкновенная бледность.
— Проклятие на их головы! — еле слышно прошептали задрожавшие губы, но в этой тишине их услыхали все.
Весь в кабинете свет и все взгляды сейчас оказывались устремлены на глухо зарычавшего маркиза, который тяжело вздыхал и массажировал крепкой ладонью левую сторону груди, где опять заявило о себе последнее время всё откровеннее пошаливавшее сердце. И оставшийся почти без присмотра Ридд отбросил с лица мокрые волосы, распрямился смело. Он подставил свой облик рассеянному свету и даже легонько, демонстративно почесал щёку блистающей серебряной рукоятью трости.
Взгляд маркиза безотчётно отреагировал на движение у двери, метнулся туда… и в полубезумных глазах старого вельможи что-то дрогнуло.
"Узнал, узнал лицо и оружие, старый хрыч! Да, маркиз — я восстал из могилы, чтобы поквитаться с тобою за кое-какие старые счета!" — мысль эта ревела и грохотала в голове парня с такою силой, что бледный как полотно маркиз словно услышал её. Он пошатнулся. Глаза дворянина полезли из орбит, а из посиневших губ вырвался какой-то неестественный хрип, когда в голову словно хлынул со свистящим гулом обжигающий и в то же время какой-то ледяной огонь.
Он ещё успел сделать шаг и рвануть ворот, как ноги его подкосились, и с глухим шумом этот крепкий мужчина рухнул на ковёр. Он всего лишь пару раз дёрнулся всем телом в страшных муках наконец остановившегося сердца — и после этого затих уже навсегда.
Таковой и осталась записанная в анналах и семейных хрониках кончина сего достойного мужа и полководца…
Дождь закончился и пошёл опять. И хотя он уже не громыхал небесными вспышками, унеся их куда-то на полуденный восход, его шелест в ночи всё равно не поощрял к бодрости.
Ридд устало сидел под портиком на крыльце печального и растревоженного дома, прислонившись плечом к стене и бездумно поглаживая рукоять неразлучной трости. Вот и свершилось то, к чему он так долго стремился и готовился. Но отчего же на сердце вместо триумфа какая-то холодная пустота? Где радость победителя, упоение свершившейся местью — уж не оттого ли нет её, что победа одержана не в честном бою, а слишком уж окольными и даже кривыми дорожками?..
— Не знаю, как ты проделал то, но горло я тебе всё равно перережу, — как бы в подтверждение слов, Дитц шевельнул взведённым и приставленным к боку парня арбалетом.
Сзади и над головами отворилась дверь, и наружу выбралась старшая дочь упокоившегося ныне маркиза. И взгляд в её бледное и осунувшееся лицо что-то не прибавил бодрости поспешившему подняться на ноги Ридду.
— Целители и магик наперебой утверждают, что мой отец скончался от апоплексического удара. А потом уже не выдержало и сердце. Мало того, о подобном они предупреждали и ранее — уж маркиз не был умерен в питье и пище, да и образ жизни вёл напряжённый, — глаза теперь уже почти полноправной маркизы с сомнением впились в лицо Дитца. — Ты хоть что-нибудь заметил?
Бывший телохранитель виновато пожал плечами и сконфуженно пробормотал, что нет, ни малейшей зацепочки — мастер Ридд не замечен ни в чём таком.
— А предчувствия и интуиция всё равно шепчут против, — закончил он.
Леди Беатрис мрачно усмехнулась и дёрнула щекой.
— Больше всего, мастер Ридд, мне сейчас хочется отдать приказ просто свернуть вам шею. Но как дочь древнего рода, я на виду и не имею права на беззаконие, если уж ни одного намёка нет… осветите мне подробности, как вы получили письмо!
Осторожно подбирая слова, парень принялся вещать под скептическое хмыканье дриады. Что вельможа был ранен, в том числе и в руку — и потому писать пришлось ему лично. Что армия графа Мейзери оказалась разбита под стенами города его давнего врага, барона Шарто. И что когда Ридд скакал с посланием прочь от разгромленного лагеря графа, того уже брал в плен некто, весьма фигурой и лицом схожий с бароном…
Ну во-о-от, опять! Ни слова не солгамши, ухитрился тем не менее обмануть полностью, — злобствовала и возмущалась в голове Флора. Но предпринимать что-либо эта особа не порывалась, и на том спасибо светлейшей Элуне.
Эй, ты что же, хочешь убедить меня, будто почитаешь мать всего живого?
"А я всегда на ночь останавливался отдыхать только в её рощах — неужели не заметила?" — как ни устал Ридд, как ни потрясла его смерть знатного вельможи, но внутренне он усмехнулся…
— Значит, содержимое письма вам известно? — полуутвердительно переспросила маркиза Беатрис из рода Беренц, пристально глядя в лицо парня.
Ещё бы! Сколько Ридд обдумывал эти несколько строк, сколько переформулировывал и оттачивал смысл фраз, чтобы оказать на маркиза как можно более сильное впечатление. Там было и про разгром графской армии, и про наличие у барона гномьего оружия — и даже об обладании тем древним зачарованным клинком великих королей прошлого. И в конце такой себе откровенный намёк, что не худо бы одному маркизу поберечь себя и семью от того, что он уготовал конкуренту в борьбе за трон — от чёрного…
