— Ты, почему молчишь? Не звонишь в гостиницу! Второй день я в полном неведении в отношении здоровья своего друга?! Где он, что вы с ним сделали?
— Милорд, а вы кто? Я же вас совсем не знаю, не понимаю ваших вопросов!
Услышав ответ перепуганного до смерти Бенджамина Вилкока, я вдруг сообразил, что, отправляясь на встречу с Зелой, я принял облик американца Фрэнка Тальмана, но вот обратно забыл этот облик поменять. Теперь мне стало понятным и поведение официанта, который меня попросту не узнал. И испуг Бенджамина Вилкока, прямо на его глазах я вдруг превратился в того европейца, которого он переодел в стиле преуспевающего пакистанца средних лет.
— Господин, — туалет огласил дикий вскрик Бенджамина Вилкока, который быстрее молнии соскочил с толчка и, поблескивая своей голой задницей, начал отдавать мне поклон за поклоном, — как я рад снова видеть и слышать вас! А то вы совсем пропали, я столько раз звонил в гостиницу, но каждый раз мне отвечали, говоря мне о том, что такой человек у них не прописан! Я уже совсем собрался сегодня посетить эту проклятую гостиницу, но, слава аллаху, ты объявился сам!
— Бенди, ты с кем там разговариваешь? — В этот момент послышался голос супруги Бенджамина, Синди, за дверью туалета.
Не успел Бенджамин Вилкок вскочить на ноги и натянуть трусы, как дверь туалета распахнулась. На его пороге стояла Синди, она с громадным удивлением в глазах воззрилась на своего благоверного супруга, пребывавшего в туалете на коленях с голой задницей. Пока супруги, успокаивая друг друга, рассказывали о том, как они оказались в таком положении, я же, не покидая сознания Вилкока, терпеливо ожидал окончания семейной свары. Из туалета мы перешли в гостиную и там, в приличной обстановке, Синди поведала мне о положении дел с Тимаковым на данную минуту. Он стояла, преданными глазами смотрела в глаза мужу и четко, как профессиональный армейский офицер, рапортовала:
— Я трижды прооперировала господина советского капитана, три пули благополучно удалены, раны соответствующим образом обработаны и заживают. Но капитан пока все еще находится без сознания. Позавчера нейрохирург доктор Лакшми, мой близкий друг, его обследовал. В ходе этого медицинского обследования им было установлено, что психическое состояние капитана Тимакова критически не изменялось, что он нормальный человек! Доктор Лакшми также установил, что под череп головы капитана Тимакова искусственным путем было введено крошечное устройство, которое своими импульсами заглушает функционирование головного мозга этого человека. Его головной мозг нормально работает по поддержанию в нормальном состоянии своего организма, но глушит его работу в области человеческого мышления. Поэтому мы сейчас в капитане наблюдаем проявления, так называемого человека одуванчика. Доктор Лакшми категорически отказался делать операцию по удалению этого устройства!
— Почему? — Тут же поинтересовался я, сейчас меня одновременно в своих головах видели оба супруга.
— Видимо, потому что доктор Лакшми исходил же из своего предположения, что капитан Тимаков и сейчас находится под чьим-то наблюдением.
Это же в свою очередь означало, что супруги Вилкок могли уже попасть под это чье-то наблюдение. То, что они пока еще не умерли, что их не арестовали, происходит только потому, что это устройство сейчас не работает. Но если его коснуться, тронуть, а это обязательно произойдет при удалении во время операции, то он может и заработать. Поэтому умный доктор Лакшми решил не рисковать своей жизнью даже за такие большие деньги, как восемьдесят тысяч долларов! Правильно люди говорят о том, что друзья и товарищи познаются в беде?!
Синди, видимо, посчитала, что у меня было достаточно времени для того, чтобы прийти к какому-либо решения, сама же она решила продолжить свой рапорт:
— Тогда я была вынуждена обратиться с аналогичным вопросом к начинающему нейрохирургу, доктору Меланж Таккери. Вчера доктор Таккери провела повторное медицинское обследование господина капитана, она пришла к тем же выводам, что и доктор Лакшми. Она согласилась провести операцию по удалению этого датчика, только у нее еще пока нет своей нейрохирургической клиники, поэтому операцию она готова провести в любом месте, где угодно, где имеется операционный стол, специальное освещение и инструментарий!
В этот момент на меня снова сошло озарение сверху, я вдруг понял, что мы не будем Володю оперировать в доме супругов Вилкок. Что это устройство в голове Володи оживет во время операции, что произойдет бой, отзвуки о котором разнесутся по всему Пакистану.
— Спасибо, Синди, за предоставленную информацию! Мне нужно немного времени для того, чтобы предпринять кое-какие шаги в этой связи. Разумеется, капитана мы не будем оперировать в вашем доме! Сегодня вечером я с вами свяжусь и расскажу, по какому адресу, в какой клинике Пешавара будет произведена эта операция. Вы же оба останетесь в стороне от этого дела! Меня пока не ищете, теперь я буду сам выходить к вам на связь. До свидания!
Допив пиво, я покинул ресторан, направился к лифтам в лобби гостиницы, чтобы подняться на пятый этаж. Вскоре я покинул свой номер, из гостиницы вышел на улицу и через несколько шагов зашел в лавку зеленщика. Через несколько минут эту лавку покинул молодой парень пуштун, который перед собой катил новенький скутер-мотороллер. Двигатель скутера завелся от первого качка ногой стартовой педали, я уселся на сиденье этого скутера и по улице помчался в центр города. Через десять минут, когда я убедился в том, что меня никто преследует, я резко вывернул руль своего скутера и поехал по направлению одной из магистрали, пересекавшей Пешавар. На самой магистрали я резко прибавил скорость и помчался по направлению к одному из пригородных шоссе.
Мне повезло, на АЗС как раз была смена Заранды Хан, так что ее разыскивать мне не пришлось. Но Заранду повысили, сегодня она уже работала кассиров. Ее рабочее место находилось внутри помещения, охраняемого двумя амбалами пакистанцами с пистолетами за поясом и двумя стальными дверьми. Словом у нас получилось так, что, когда Заранда находилась за кассой, то мы не могли разговаривать. Мне пришлось дожидаться ее тридцатиминутного перерыва на обед в ближайшем Макдональдсе, но в самые первые минуты разговор у нас никак получался. Пришлось мне снова доказывать, что я не умею отступать перед решение таких простых вопросов, когда у девушки было отвратительное настроение.
Заранда плохо слушала преамбулу моего выступления, но превратилась в само внимание, когда речь зашла об ее отце. Она благосклонно кивнула головой, когда заговорила о переводе ста тысяч долларов на мой банковский счет. Заранда только поинтересовалась, в каком банке я имею этот самый счет. Тогда я ее вежливо попросил этот счет для меня открыть в "Первом Национальном Банке США", Заранда в ответ кивнула головой, а затем поинтересовалась, что мне еще от нее нужно?
