– Я уже здесь, граф.
Бертран, ничуть не удивившись, выпрямился и спросил:
– Ты все слышал?
Мужик молча наклонил голову.
– Тогда мы сделаем так. Ты поведешь барку к противоположному берегу и высадишь воеводу с его друзьями недалеко от заставы кочевников. Затем ты направишься в Бургот и закончишь наши дела. А я отправляюсь в Изом, а оттуда со всеми, кого смогу собрать, к Замку. – И, повернувшись к Шалаю, добавил для него: – Надеюсь, я поспею к вашему приезду.
– Как скоро нас высадят? – тут же задал вопрос воевода.
Граф посмотрел в сторону далекого берега и ответил:
– Через два часа. Еще полчаса вам потребуется, чтобы добраться до заставы. Если вас не встретят на берегу…
– И десять часов, чтобы доскакать до границы… – продолжил его расчеты Шалай.
– Совершенно верно, – согласился граф. – Прибавьте восемь часов необходимого сна и четыре часа пути от границы до Замка.
– Если нас на этом пути никто не встретит! – снова внес свои соображения воевода.
– Итого – сутки, – закончил счет граф. – Я должен успеть…
«Видимо, его хваленый Изом совсем недалеко», – подумал я про себя, но тут граф принялся колдовать.
Двое матросов вытащили на палубу небольшое зеркало в бронзовой, хитро закрученной раме, и, укрепив его на качающихся досках настила, быстро отошли в сторону. Граф небрежным движением вырвал из своих штанов небольшой клок шерсти и тщательно протер им зеркальное стекло, а затем скатал из него шарик. Потом двумя пальцами левой руки он выудил из воздуха тлеющий уголек и принялся с его помощью поджигать этот шерстяной шарик.
Я, признаться, усмехнулся про себя, зная, насколько это неблагодарное дело, но, вопреки моим сомнениям, граф лишь пару раз сильно дунул на свой уголек, и плотный шерстяной комочек загорелся. Вернее, он только задымился, но этого графу было, по всей видимости, вполне достаточно. Он размахнулся и резко швырнул дымящуюся шерсть прямо в зеркальное стекло. К всеобщему удивлению, дымящий и воняющий комок не отскочил от зеркала, а канул в его глубину и исчез. Только из стекла продолжало наползать дымное облако. Вначале темное и бесформенное, оно постепенно светлело, становясь белесым, и принимало форму большого эллипсоида. Когда внутри облака смутно обозначились какие-то строения, граф пробормотал что-то вроде:
– До встречи… – и шагнул в клубящийся дым.
И пропал.
А дым тут же разнесло в стороны свежим речным ветерком.
– Так! – громко сказал Фродо. – И куда же этот голый граф делся?!
Стоявший по-прежнему около нас помощник графа со странным именем Дубль Таун посмотрел на хоббита и улыбнулся:
– Бертран уже в Изоме. Часа через два он тронется к Замку.
– Хм, – не удержался я, – а нельзя было нас с помощью этого зеркала отправить прямо к Замку?
– Нельзя, – ответил бородач. – Этот портал пропускает только того, на ком надеты графские штаны. Сам понимаешь, штаны эти можно надеть только на кого-то одного. К тому же на этом счастливчике больше не должно быть никакой одежды.
И он перевел красноречивый взгляд на наших дам.
– Я люблю прогулки по воде… – пропела Эльнорда. И похоже, все члены нашего Братства вполне разделяли ее вкусы.
Высокомерие так называемых «цивилизованных»
народов было бы смешным, если бы не было таким
страшным. Ведь они называют людей «дикими»
только потому, что обычаи, законы, мировоззрение
и ценности этих людей не совпадают в чем-то с
нормами их «цивилизации».
И вот «цивилизованный» народ, уничтожая обычаи и
ценности «дикарей», а порой и их самих, заявляет,
что несет цивилизацию! Получается, что более
цивилизован тот, у кого более мощное оружие!..
Но кому нужна такая «цивилизация»?
Мы спокойно пересекли реку и через два часа подошли к топкому, илистому берегу. Заметив, что воевода часто поглядывает на виднеющуюся вдали ниточку моста, Дубль Таун успокоительно проворчал:
– По мосту за вами погони не будет. Кочевники не пропустят на свой берег ни стражников, ни тем более рыцарей Храма.
Так что мы не спеша переправились на маленькой верткой лодочке с барки на прибрежное болото.
Барка тут же отчалила и, снова выметнув парус, стала быстро удаляться вниз по течению. А мы двинулись по грязи к виднеющимся невдалеке холмам.
Впереди шагал Шалай. Шлем он снял и нес под мышкой, так что его седые волосы развевались на легком ветру. За ним топали Душегуб, Крак и я. За мной тащилась повозка Твиста, в которой с удобствами расположились обе девчонки и Фродо.
Повозка переправлялась на берег пустой, так как вредный карлик заявил, что козлы устали и всю компанию не потянут. Поскольку единственным специалистом по тягловым козлам был сам Твист, спорить мы с ним не стали. Однако, когда уже на берегу он предложил мне разместиться в его шарабане, а в ответ на мой вопрос о состоянии его парнокопытных заявил, что двоих-троих они свезут, я, не спрашивая его разрешения, посадил в повозку Кину и Эльнорду. А Фродо, бормоча себе под нос:
– Я почти ничего и не вешу… – залез туда сам.
Мне уже давно стало ясно, что Твист так неожиданно и вовремя присоединился к нам, преследуя какие-то свои, еще неясные, цели и вряд ли теперь покинет нас.
Через полчаса мы добрались до холмов. Почва стала вполне твердой, болотная грязь осталась позади, и мы вздохнули немного свободнее. Шалай остановился, пытаясь определить, в какую сторону нам надо двигаться, чтобы выйти к заставе кочевников, и в этот момент из-за большой кучи камней, явно кем-то наваленной, показался всадник.
Он выехал на тропу, остановился и принялся нас внимательно разглядывать. Сам он представлял весьма колоритную фигуру. На нем был надет толстый полосатый халат, подпоясанный широким кожаным поясом, на котором болталась длинная сабля в богато расшитых ножнах. Из-под отворотов халата высовывалась шелковая кремовая рубашка, оставлявшая обнаженной высокую крепкую шею. На голове всадника был наверчен кусок ткани, на манер некоего раздерганного тюрбана, конец которого свисал на правое плечо. За спиной всадника виднелся колчан с длинным луком и стрелами. Его ноги, обутые в сапоги с высоко загнутыми носками, твердо стояли в широких кованых стременах. Со свободно повисшей вдоль тела правой руки свисала короткая плеть.
Взаимное разглядывание продолжалось минуты две, после чего Шалай громко обратился к всаднику:
– Я вижу перед собой сотника Непобедимой тысячи?
– Ты прав, старик, – ответил тот звучным голосом.
